Но тут произошла история, к которой я имел весьма отдаленное отношение. потому что делами раздела уже почти не занимался, но вина за которую была приписана мне. Косолапов был прав, когда предупреждал меня об этом.
В те дни состоялся объединенный пленум правлений Союза писателей РСФСР, московской и ленинградской писательских организаций, посвященный детской литературе. Освещался он «Литературкой» очень скупо, хотя я даже в положении человека, отстраненного от дел литературы, счел своим долгом предупредить Прудкова, что руководство Союза писателей РСФСР очень болезненно реагирует на невнимание к его деятельности и, игнорируя этот пленум, можно влипнуть в неприятную историю. Что и произошло: когда после окончания пленума его участников торжественно принимал Поспелов, тогдашний секретарь ЦК, входивший в Бюро ЦК по РСФСР,— это было свидетельством большого значения проведенного мероприятия, там, на приеме у Поспелова, посыпались жалобы на «Литературку» — принижает, замалчивает, строит козни. Когда меня назвали как того, кто несет ответственность за скупое и бледное освещение пленума, один из писателей, которого задели в отчете, позволил себе антисемитский выпад (я не называю его, его уже нет в живых, и у меня есть основания думать, что он всю жизнь стыдился своей выходки). Его резко одернул Поспелов.
Это скандальное происшествие вызвало разные отклики в литературной среде: одни злорадствовали — поделом «Литературке», с высокомерием относящейся к Союзу писателей РСФСР, другие возмущались антисемитской выходкой — мне даже позвонил Маршак, чтобы выразить свое негодование. И со всей этой историей оказалась связана моя фамилия — по принципу то ли он украл шубу, то ли у него украли шубу. Я не придал случившемуся особенного значения, но меня вдруг вызвал Косолапов:
— Я хочу вам повторить свое предложение перейти в секретариат спецкором.
— Но вы же уже подписали мое заявление, я оформляю свой переход в «Вопросы литературы»,— удивился я.
— Они вас не возьмут. Испугались скандала у Поспелова. Я задержал приказ и хочу повторить вам свое предложение. Чтобы не получилось, что вас выбрасывают на улицу...
Через несколько дней собрался секретариат Союза писателей СССР, чтобы разобраться с жалобами на «Литературную газету», высказанными в столь высокой партийной инстанции. В этих случаях полагалось реагировать немедленно. В качестве ответчиков были вызваны Косолапов, Бондарев, находившийся в отпуске и к этому делу непричастный, и я. Но разговор вопреки моим ожиданиям был спокойным, без обвинительного уклона, быстро выяснилось, что вся эта история выеденного яйца не стоит, а я вообще здесь ни при чем. Решено было дать некоторое удовлетворение Соболеву и всей его компании, объявив редакционным приказом взыскание авторам отчета о пленуме — Рассадину и Сарнову.
