Шаламов выразительно посмотрел на даму и резко ответил: «Я этим вашим свежим воздухом сыт вот так... по горло».
Дама умолкла, как школьница, не выучившая урока, а потом незаметно ушла.
Да, может быть, сейчас трудно понять, в каком положении мы там были. Каждый из нас прошел свою «Владимирку». Шаламов проходил ее трижды.
И может быть, поэтому природа этого богом забытого края с морозами под пятьдесят градусов, с бесконечными сопками, покрытыми летом вечнозеленым стлаником, а зимой снегом до полутора метров глубиной, с каньонами, перевалами и серпантинами трасс отозвалась в его стихах запахом горькой полыни.
В 1953 году я вместе с семьей переехал в административный центр Колымского края – Магадан. В. Т. к тому времени освободился, и мы как-то случайно встретились на главной улице «столицы Крайнего Севера» – на проспекте Ленина. Шаламов был радостный и воодушевленный, рассказывал о своем освобождении; энергично жестикулировал и говорил, что здесь, в Магадане, почувствовал себя равноправным человеком, тут его никто не знает в лицо, он ходит по улице, как все. Домой ко мне он не зашел, спешил в санитарное управление за направлением на какой-то отдаленный прииск, куда он устраивался в качестве вольнонаемного фельдшера.
После смерти Сталина, двадцатого съезда партии и общей реабилитации Шаламов вернулся к активной литературной деятельности. Мы знали, что еще за несколько лет до Колымы, в 30-е годы, он уже печатался в журналах. Многие годы жизни на Крайнем Севере, его собственное положение там и положение его товарищей дали ему новые, во многом готовые темы для творчества.
Несмотря на редкие встречи в Москве, Шаламов, видимо, помнил нас хорошо. Все свои сборники стихов он присылал с дарственными надписями. На книжке «Огниво» было написано: «Дорогим Галине Александровне и Ивану Степановичу, жителям чудной планеты Колымы. 24 мая 1961 г.». На книге «Дорога и судьба» – «Дорогим Галине Александровне и Ивану Степановичу с глубоким уважением, симпатией и признательностью. Москва, июнь 1964». И так же на всех остальных. Слышали мы, что «Колымские рассказы» выходили на русском языке в Западной Германии, США, Англии. По поводу этих рассказов было опубликовано письмо Шаламова, смысл которого был в том, что он не знает, какими путями попали туда эти рассказы и этим самым на него наводится тень.
Вот пока и все, что мне хотелось записать о Шаламове, почему и как пришлось помещать его в дом для престарелых инвалидов. Он долго боялся такого конца. А интернат называл старым и горьким словом – богадельня. Но, к сожалению, при его физическом состоянии ничего другого придумать было нельзя.
