Семену вдруг расхотелось перелетать на другие планеты. Пусть там живут те, кто живет, а он тут останется.
Зоя не шла. Заглядывая в окна, Семен ходил вокруг клуба. Он видел толстого лектора в очках, внимательные лица слушателей. На задней скамье было два свободных места, словно оставленные для них с Зоей. Семен вздохнул и вспомнил о поцелуе. Перед глазами Зоя — строгая и гневная. «Если придет, значит, простила. Поцелую».
Обернулся на звук шагов за спиной, увидел, как метнулась в сторону чья-то фигура и пропала за изгородью у старой березы. Узнал по белой шали Марусю Дементьеву, рассердился:
«Наблюдает за мной или случайно встретила? Наблюдает. Ждет. Стоит сейчас за березой и мнет пальцами свою шелковую шаль с кистями…»
Вспомнил ее полные холодные руки и настороженные злые глаза, когда он уходил от нее утрами; ее податливость и предупредительность, которые льстили ему и из-за которых он всякий раз отмахивался от слов матери: «Женит она тебя на себе, Семка. Ой, женит! Смотри…»
Семену стало жаль Марусю. Захотелось подойти к ней, обнять, пойти с ней в дом, где всегда жарко натоплено и пахнет березой. Маруся поставит на стол кувшин желтой крепкой браги с твердой вишней, сама нальет ему стакан и, подперев голову рукой, будет смотреть ему в глаза, ждать ласки. А утром будет болеть голова и снова станет стыдно и тяжело на душе от мысли: «А что дальше? Проходят дни и недели. И вся эта жизнь — и проста, и легка, и пуста…»
«Эх, Зоя-Зоенька, напрасно ты не пришла!»
Семен вздрогнул: в клубе громко захлопали в ладоши, зашумели, задвигали скамейками.
Он отошел от крыльца и снова различил в темноте за старой березой шаль. Покачиваясь, Маруся медленно уходила, словно ждала оклика, шаль плыла белым пятном над землей. Семен сам не заметил, как пошел за ней.
За поворотом, там, где избы спускаются к реке, Маруся исчезла. Семен постоял у стены бревенчатого сарая, закурил папиросу. Дальше идти не хотелось. Издалека доносился девичий смех и звуки баяна — в клубе начались танцы. Возвращаться в клуб тоже не хотелось. «Устал я что-то сегодня… Зерно привезли? Сгрузили? Точка!»
Вспомнил темно-зеленые Зоины глаза, зажмурился, будто въявь ощутил привкус ее теплых мягких губ. Завтра снова ехать с нею в соседний колхоз за зерном. Снова будет степной простор, запоздалый жаворонок, Зоин ласковый взгляд сбоку и то навсегда теперь памятное ему место на дороге, где меняли колесо и где Зоя назвала его «залежью». Он снова будет слушать ее хозяйственные приказания, и опять, наверно, появится у него то чувство уважения и боязни, которые он испытал сегодня. Ему захотелось, чтобы завтра Зоя похвалила его за то, что утром он встал рано и машину ведет хорошо — лучше некуда, и чтобы она дважды сказала ему по-родному «спасибо», когда он погрузит зерно у Кожина, и после, когда он поможет сгрузить зерно дома…
