Время шло, и я стала дичать. Пища, приготовленная людьми, уже не казалась мне такой вкусной. Теперь я предпочитала питаться плодами, которые свободно росли на деревьях. Если мне случалось пролетать над городом, запахи жареного мяса уже не манили меня, а, наоборот, вызывали отвращение. Я старалась избегать людей и порой совершенно забывала о том, что они еще живут где-то внизу. Весь мир принадлежал мне, и я была в нем совсем одна. Ночь мне стала нравиться больше, чем день. Я ложилась на теплый поток воздуха, как на перину, и он нес меня над лесами, над ущельями, над озерами… Я смотрела на огни городов внизу и на звезды в высоте и, случалось, незаметно задремывала. Я понимала, что это не совсем безопасно — можно наткнуться на что-нибудь, скажем, на скалу или на дерево. Но обычно теплый воздух мягко огибает препятствия, да и скорость у него небольшая…
И вот однажды привычка спать на лету чуть не погубила меня. Я летела над самой землей, изредка приоткрывая глаза, чтобы взглянуть вниз. Местность была ничем не примечательная — холмы, поросшие кустарником, а то и вовсе голая каменистая почва. Неожиданно в лицо мне ударил свет. Сбоку что-то защелкало. Сердце у меня упало: ловушка! Светились фотоэлементы, трещали какие-то приборы. Людей я не заметила, но они безусловно находились где-то рядом. Я заметалась в поисках выхода. Какое-нибудь окошко, щель! Страшное помещение было закупорено со всех сторон. Вдруг в самом углу, под потолком, я заметила круглое отверстие, какой-то лаз. Я тут же кинулась туда, мне даже удалось втиснуться целиком, но выхода наружу не было. Я уткнулась во что-то мягкое.
— Марья Степановна, где же он? — защебетал внизу женский голос, показавшийся мне ужасно знакомым.
— Да где ж ему быть! — ответил другой голос. — Небось тоже в вентиляторе. Один еще с обеда там сидит. Который день Ваське говорю, чтобы решетку приладил, сорвали черти проклятые, все вырваться норовят! А мы, значит, лазай как мартышки какие… Давай, Дуся, — пускай в пятый сектор усыпляющий. После уж обоих заодно и вытащим…
Я поняла, что мне пришел конец. Даже если не анатомируют в научных целях, так посадят в сумасшедший дом и будут превращать в человека. Нет! Уж лучше умереть, чем попасть им в руки! Я билась изо всех сил и толкала лежащего рядом архара. Газ уже начинал дурманить голову. В отчаянии я уперлась ногами в стенку, надавила на преграду плечами, и вдруг — о чудо! — что-то треснуло, и мой товарищ по несчастью пробкой вылетел наружу.
