— А Шнайдер что за личность?
— Это старьевщик, владелец мелочного магазина и склада скупных товаров. Почтенный блатер-каин.
— Так, — начал Лыков. — Вы, Феоктист Романович, знаете вот этого человека не первый год. Зовут его Азвестопуло Сергей Манолович, он налетчик из Одессы. Кличка Серега Сапер. Он жил у вас некоторое время, в мае. А до того не раз присылал для продажи серебряные и золотые вещи.
Кургузов кивнул, запоминая. Затем обменялся с «демоном» рукопожатием:
— Сколько зим, сколько лет, Серега!
— И я соскучился, Феоктист. А не выпить ли нам водки?
Англиченков, казалось, только этого и ждал. Он извлек из кармана пыльника бутылку рябиновой, взял с подоконника стаканы.
— Тут только два, Алексей Николаич, — сообщил надзиратель. — А нас, видите ли, четверо.
— А мы по очереди.
— Неловко как-то.
— Предлагаешь кликнуть коридорного? Чтобы он запомнил всю нашу веселую компанию? Два сыщика, начинающий барыга и налетчик в розыске…
Петя смутился, налил водку в два стакана и протянул гостям. Но Лыков отдал свой Кургузову:
— Махните со старым приятелем.
«Демон» и барыга чокнулись и выпили.
— Эх и вкусно…
Следом выпили сыщики. Занюхав водку рукавом, Сергей спросил у ростовчан:
— Где нам взять оружие?
— Какое еще оружие? — насторожился Петр.
— Мы, понимаешь, снялись весьма спешно. Теперь живем в сеннике, на всю хевру два нагана. А нам пограбить хочется! Тех же «царей».
— Пограбить — дело хорошее, — ответил надзиратель. — Вам тогда надо на Большую Садовую, в оружейный магазин Де-Камилли. Лучший в Ростове, самый большой выбор. Даже маузер один есть.
— А ты откуда знаешь? — удивился Азвестопуло.
— Давно его торгую, да хозяин, негодь, просит сто двадцать рублей. Это с кобурой-прикладом. Аккурат мое жалованье за два месяца.
— Хорошо, я его заберу, а когда все кончится, тебе отдам.
— Правда? — обрадовался ростовец. — Сережа, да я за это тебя в обе ланиты расцелую! Такая машинка! В меня раз стреляли из маузера, знаешь, как страшно…
— Знаю. Рисуй план магазина. Есть там сигнализация?
На следующий день, когда уже стало темнеть, в оружейном магазине Де-Камилли вдруг погас свет. Уличное освещение в Ростове было устроено сложно. Электрические фонари стояли на Большой Садовой, частью на Пушкинской (от Таганрогского проспекта до Николаевского переулка), а еще вдоль дороги к вокзалу и на Вокзальной площади. Другие значительные улицы освещались газом, а окраинные — керосином.
Хозяин чертыхнулся и хотел уже закрываться, как в магазин вошли двое. Первый — молодой еврей в лапсердаке, с пейсами, но в лакированных ботинках с модными кожаными крагами. Второй — русак угрюмой наружности. В руках оба держали корзины.
