— Сволочь, успел ткнуть… — пробормотал не имеющий чина, силясь удержать раненого.
Вдвоем они уложили его на траву, быстро перевязали и потащили к пролеткам. Туда уже привели пленных. Вентерюшники косились на пострадавшего и ежились, боялись, что им сейчас достанется.
— Как думаете, обойдется? — спросил Петр сиплым голосом, когда экипаж с раненым городовым умчался в больницу.
— Обойдется, — уверенно ответил Лыков. — Брюшина не задета, повезло ему. Крови много потерял, но жить будет.
— Откуда вы знаете?
— Повоюй с мое, и ты начнешь разбираться.
— А что с Ракогоном?
Надзиратель вышел из-за спин городовых и успокоил приятеля:
— Чиркнуло едва-едва, пустяк.
Англиченков выругался:
— А все ж мы его упустили!
— Кто это был?
— Хан Иван. Теперь ищи ветра в поле.
— Ну, остальных зато взяли, и рыжих, и чернявых, — утешил сыщика коллежский советник.
Действительно, пятеро арестованных вскоре были опознаны директором кондитерской. Именно они совершили налет и забрали полтысячи рублей выручки. В картотеке их не оказалось — новенькие. Англиченков лично завел на всех дела. Гаврила Сухоруков, Григорий Чумаченко и Николай Руднев назвались земляками «царей», уроженцами Гниловской. Азовец Константин Аввакумов бежал из тюрьмы, прибился к шайке Антипа. Петр Нефтяков был еще опаснее: убийца в розыске, зарезал в Екатеринославле целую семью.
Сыскные нажали на самого молодого из бандитов, Чумаченко, и тот выдал наводчика. Им оказался служащий булочной Никита Агапкин. Дело о нападении было раскрыто, налетчики арестованы. Уже к обеду градоначальник вынес Блажкову и его людям благодарность в приказе.
Питерец не участвовал в допросах и опознаниях. Сначала он был занят похоронами Корди. Как самоубийцу, того должны были зарыть без отпевания. Чтобы упокоить несчастного бухгалтера, Алексей Николаевич приготовился объясняться со священниками, давать взятки. Но в первом же храме, куда он обратился, в Никольской церкви, ему пошли навстречу. Батюшка, которому питерец все рассказал, тут же согласился отпеть покойного по полному обряду. И не взял сверх положенного ни копейки. При этом заявил: грех-то грех, но ясно, что раб божий Аркадий совершил его в умоисступлении, впав в отчаяние от случившегося с ним несчастья. Пусть его там судит Вседержитель, а здесь не дело мучить душу лишними гонениями. Корди похоронили на Крестовоздвиженском кладбище. За гробом шли всего двое: Лыков и Оконишникова. Руководство гирлового комитета обиделось на своего бывшего работника — из них не явился ни один.
