Она сидела около дома и качала коляску, наслаждаясь покоем и сопением Юрочки.
– Перепечь, – услышала она за плечом тихий шепот.
Кира вздрогнула, дернула к себе коляску, оглянулась. Ничего и никого. Лишь ветер шевелил ветки облезлых кустов.
– Кто тут? – негромко спросила она – скорее чтобы успокоить себя. Ответа не было.
Кира закрыла глаза, глубоко вдохнула, на выдохе открыла их – и поперхнулась. Перед ней сидела кошка. Трехцветная, пушистая, откормленная. Кошка не смотрела на Киру. Она пялилась на коляску – напряженно, не мигая, вздернув уши торчком. Кира зажмурилась – с силой, до боли, до белых и алых пятен под веками.
– Перепечь! – послышалось ей снова, на этот раз спереди. Точно оттуда, где сидела кошка.
Кира сглотнула ставшую вязкой слюну.
– Кисонька-мурысонька.
Сердце у Киры заколотилось так, словно кто-то пытался выломать дверь изнутри грудной клетки – плечом, с ноги.
– Где была?
Голос показался ей знакомым. Еще крепче ухватившись за ручку коляски, словно это могло ее защитить, она открыла глаза.
– А подглядывать нехорошо. – Старуха соседка с бородавкой на щеке стояла рядом с кошкой и укоризненно качала косматой головой.
Кошка потянулась, зевнула и начала умываться. Величавое спокойствие кошки передалось Кире – всё вдруг обернулось для нее наивным сумасшествием старухи.
– Кисонька-мурысонька, – повторила старуха, на этот раз строго. – Где была?
– Коней пасла, – вдруг хрипло ответила кошка.
Кира ахнула, съежившись. Ноги в одно мгновение стали ватными, руки задрожали. Безумие… передается?
– Где кони? – спросила старуха.
– За ворота ушли. – Кошка перестала умываться и выгнула спину, потягиваясь.
– Где ворота?
Кошка ответила не сразу – начала судорожно дергать головой и шеей в попытках сблевать.
– Где ворота? – нетерпеливо повторила бабка.
Кошка засипела, закашляла – и выхаркнула огромный черный клубок волос. Кире вдруг показалось – человеческих. Женских.
– Огонь сжег, – продолжая откашливаться, ответила кошка.
– Где огонь?
– Вода залила.
– Где вода?
– Быки выпили.
– Где быки?
– За гору ушли.
Это была какая-то детская присказка – да, именно так, Кира когда-то слышала ее! Бабка и кошка перебрасывались вопросами и ответами как мячиком, ведя свою странную, безумную игру. Слова булькали – смысл ускользал. Кире казалось, что ее баюкают, баюкают, баюкают, веки тяжелели, мысли становились вялыми и неповоротливыми. Она пыталась бороться с этим сном – нельзя спать, нельзя, нельзя, Юрочка тут, вдруг что случится с Юрочкой?
