– Не дергайся.
Как же он ненавидел все это, ненавидел себя, Алису, рыжую ведьму!
Его рука не дрожала, когда он сделал глубокий надрез на спине Алисы. Отвращение не накатило, когда он прижался губами к ране и начал пить кровь. Жалость и отвращение – чувства, которые он не мог себе позволить. Алиса перестала дергаться, след от удавки на ее шее потемнел до багрового, стал почти черным. Михаил оторвался от раны, чувствуя, как внутри разливается тепло. По венам заструился жидкий огонь, чуждая сила. Тыльной стороной ладони он вытер перепачканный кровью рот, напоминая себе упыря из бабушкиных рассказов.
Алиса не шевелилась, хрипло дышала, сжавшись в дрожащий комочек, из крепко зажмуренных глаз текли слезы.
– Сучка знать своего хозяина должна, если ее не бить, не учить, то она тебя слушаться не будет, – наставлял Михаила Вадим Николаевич, раскуривая вонючую «козью ножку». – Нам с той дрянью, что детей жрет, не справиться. Ее ни пуля, ни нож, ни огонь не возьмет. Клин клином вышибать надо, одну ведьму на другую натравить. – Он указал морщинистым сухим пальцем на девушку, лежавшую на полу, связанную вымоченными в отварах веревками, которые старик приготовил загодя. Путы не давали ей колдовать. В глазах нереального, как у героини анимэ, темно-вишневого цвета застыл ужас.
– Ну, чего ждешь?
Михаил поглядел на Артема, тот изучал служебный пистолет, направленный в грудь ведьмы. Такой уверенный, когда они вломились в дом, сейчас следователь явно сомневался, искоса поглядывал на старика, наверняка думал о том, что они совершили ошибку, что вся эта история с ведьмой – бред. Верил и не верил записям с камер видеонаблюдения, на которых женщина с рыжей косой растворялась в воздухе, держа на руках похищенных детей. Они несколько раз пересматривали ролик, где ведьма превратила в пса прохожего, остановившегося, когда она околдовывала девочку лет восьми рядом с супермаркетом. У Михаила мурашки побежали по коже, когда они через пару дней приехали на место похищения. Пес, ободранный и тощий, так и кружился у входа в супермаркет, поскуливая и заглядывая в глаза прохожим.
– За дочку отомстить хочешь? Ты не гляди, что молодая да пригожая, думаешь, силу свою она откуда берет? Если не детей жрет, то жертвы кровавые приносит, – прошамкал Вадим Николаевич, подавая Михаилу узкий ремешок из сырой кожи. На нем черной тушью были намалеваны надписи на старославянском. Михаил попытался прочитать, но смысл ускользал, буквы расплывались перед глазами.
