Редкие марки с браком всегда ценились дороже, коллекционеры бились за обладание ими, как бездомные за стеклотару. Сколько за них можно выручить?
Продать? Мама крутилась как могла, но денег всегда не хватало. Призрак стипендии бродил по карманам. На каникулах придется искать подработку; в парк, к водному шару и детворе, возвращаться не хотелось, но если не подвернется что-то получше…
А как же отец, память? Мама бережно хранила его вещи: фотоаппараты, фотоувеличитель, пленки, слайды, проигрыватель, пластинки, а я… А что я? Кому станет хуже, если продать несколько марок, которые отец даже не видел (как я не видел – не помнил – его самого)?
– Никому, – сказал я вслух.
Отца не стало, когда мне было два года. Он работал в Монголии, водителем на автобазе Улан-Баторской железной дороги, и дома бывал очень редко. Как он успел с женитьбой, за тысячи километров? «Встретились и влюбились», – коротко отвечала мама. Познакомились на похоронах отцовской матери – вот такая романтика. Отец вернулся окончательно в начале девяностых: российско-монгольские отношения охладели, его вроде как никто не гнал с железки, но он все равно уехал. Ко мне и к маме. Умер в первый же Новый год после возвращения – сердце.
Я взял вскрытый конверт и еще раз посмотрел на адрес отправителя. Кто послал марки отцу? Если я решил их продать, то могу хотя бы попытаться выяснить это.
– Да будет так, – сказал я пустой комнате.
Двор и дом я вспомнил по фотографиям. Двор почти не изменился: детская горка, песочница, будка теплового пункта, площадка для выбивания ковров и шеренга кирпичных гаражей – в стене крайнего зияла огромная дыра, внутри серел всякий хлам. Старенькую девятиэтажку подбодрили капитальным ремонтом, выкрасив в противно-розовый цвет.
Мы переехали отсюда после смерти отца, в тот же год. Скорее всего, конверт с марками опустил в ящик или подсунул под дверь наш бывший сосед. Почему я хотел поговорить с этим человеком? Из-за отца, попытки узнать о нем чуточку больше? Или из-за бракованных марок?
Похоже, всё вместе.
Я набрал номер квартиры. Домофон без вопросов пискнул, пропуская. Шестой этаж, квартира направо.
Дверь открыла Настя Тавина, моя одногруппница.
Так вот почему фамилия показалась знакомой! Странно, что я сразу не подумал о Насте, ведь… ну-у… хорошо-хорошо, я пускал слюни по Тавиной, довольны?
– Батагов? – удивилась она. – Ты чего здесь забыл?
– Я тут… адрес… сейчас…
– Какой адрес?
Я не мог найти в сумке конверт.
