Анна остановилась, сглотнула комок, после чего снова смогла говорить.
– Вчера ночью… это было первый раз за все годы. Я переспала с Роузи со Свечного закоулка, потому что уж очень она мне приглянулась. Я не могу… ни с женщиной, ни с мужчиной, ни с кем. С тех пор как изрезала меня матушка Грогган. Но я могу кого-нибудь касаться и получать от этого удовольствие. И вот теперь, думаю, с Роузи опять случится то же, что было с Мэйси, и снова по моей вине. Не следовало мне этого делать – подвергать её такой опасности. Вот я и исповедуюсь в этом, чтобы знать, как ты считаешь – всё ли равно нашей Госпоже?
Я сглотнул. Никогда не думал, даже не предполагал, через что прошла Анна Кровавая. Она была моей правой рукой и моим другом, а у меня даже мыслей подобных не возникало. Оказалось, мне нечего ей сказать, и оттого стало стыдно.
– Никогда, – сказала Анна, будто пытаясь как-то заполнить тишину. – Никогда я ни с кем другим не ложилась после Мэйси до прошлой ночи. Долго лечилась от того, что учинила со мной матушка Грогган. Когда оправилась, пошла снова в поля да стерегла овец, как мне и полагалось, но внутри я была мертва, ровно так же, как мертва была моя Мэйси, потому что по какому праву я живу, если она умерла? Несмотря на шрам, один парень из моей деревушки пытался как-то раз за мной ухлёстывать, очень даже прилично, но я сказала – убью, мол, если ко мне прикоснёшься, и он понял, что я не шучу. Когда же пришли к нам в деревушку вербовщики, я их чуть ли не на коленях умоляла забрать меня на войну.
– Ждала ли ты смерти под Абингоном?
– Ждала.
– Надеялась ли умереть?
Она пожала плечами.
– Наверно. Поначалу. Но на войне начинаешь воспринимать всё иначе. Не мне тебе, отец, об этом рассказывать, ты и сам там был. Среди боли и страдания начинаешь замечать вещи, которые дают надежду.
Что верно, то верно. Вспомнились мне примеры храбрости и доброты, каких не увидишь в Эллинбурге, хоть всю жизнь тут проживи. Я лишь кивнул. Об этом не было нужды разговаривать.
– Значит, ты обрела надежду, – сказал я. – И вернулась к жизни.
– Обрела, – сказала Анна. – И вернулась к жизни, вернулась к миру, а потом обнаружила колдовство у нас, чёрт возьми, в отряде – и тогда нарушила своё собственное обещание и переспала с Роузи. Теперь вот боюсь и на неё навлечь то, что случилось с Мэйси.
Я опять простёр руку и возложил Анне на чело.
– В том, что случилось с Мэйси, нет твоей вины, и с Роузи этого не случится. Обещаю, Анна. Госпожа наша прощает тебе твой грех. Во имя Госпожи нашей.
