– «Лайки» не убивают, – горячо возражает внук.
– Ну, во-первых, словом тоже убить можно, а во-вторых… Знаешь, война ли, революция – это смерч, который затягивает в свою воронку и правых, и виноватых… даже если хочешь – не всегда удается остаться в стороне. Да и неизвестно, может, остаться в стороне – как раз и значит предать то, во что веришь. Сложно все…
Профессор протирает очки, всматривается:
– Не знаю, кем был этот Блазняк, но очень похож на моего научного руководителя, профессора Близневского.
– Ты, дед, вечно что-нибудь придумаешь, – смеется мальчик. – Только посмотри на этого грамотея – это же… он…
Внук мнется, не решаясь произнести столь распространенное словечко: «быдло».
– Что, в элитной гимназии не учился? – усмехается дед.
И уже сурово добавляет:
– Никогда не суди так о человеке, Максим.
– Ну ладно, расскажи про своего профессора. Он в Гражданскую воевал?
– Да не знаю я ничего. Просто похож. Помнишь, тот, который попросил похоронить его в Близневцах, рядом с могилой твоей прапрабабушки Евы?
– Знаю, – кивает головой Максим, – вы с мамой ухаживаете за его могилой в деревне.
* * *
…Профессор Уточкин, бывший Юрка, мысленно видит исчёрканный лист бумаги – завещания, лежащий на столе умершего учителя, а ниже строчки стихов, которые, как оказалось, запомнил на всю жизнь:
«…Учился у Гумилёва
На всё смотреть свысока,
Не бояться честного слова
И не знать, что такое тоска.
Но жизнь оказалась сильнее,
Но жизнь оказалась нежней,
Чем глупые эти затеи
И все разговоры о ней».
[64]* * *
При оформлении обложки использовано фото автора.
