Кочубей с такой силой стукнул кулаком по стволу ивы, что она зашаталась.
– Мабуть, они тебе, Алесь, и свои, гляди сам. А мне… Оглянись-ко назад, хаты видишь?
Почти от самой реки тянулись ровные, широкие улицы станицы. Вдоль улиц – казачьи подворья.
– Вот там, где хаты из самана да камышом или соломой крыты – там верно, мои живут. А хто в хоромах из кирпича и крыша железная – с теми еще разбираться треба: свои али чужие… Ведаешь, Алесь, мне солдат ерманьский больш свой за энтих важных енералов! Невжо ты взаправду мыслишь, что я для них своим могу быть? – Кочубей длинно выругался. – Я царя не трогал, сами скинули, а тапереча моей саблей на яго место пробиться хочут.
Помолчав, продолжил:
– Я, тебя, Алесь, не неволю. Не хочешь со мной – оставайся тут.
В бурке, в надвинутой на глаза папахе Кочубей казался бы нахохлившимся ястребом, если б не свисающие с дерева ноги в чириках – галошах, надетых из экономии взамен сапог на толстые чёсаные носки, в которые он заправил шаровары.
Алесь, не выдержав, усмехнулся, глядя на чирики будущего командира сотни, вздохнул:
– Что же мне, к Наталье в примаки идти? Придётся, видно, с вами, Иван Антонович. Авось, Господь упасёт от большого греха.
– Это да, я подметил: Наталка на тебя глаз бросила, – Кочубей тоже улыбнулся, светлые брови сошлись на переносице. – Только и не мечтай. Даже если ты её снасилуешь, всё одно атаман дочь за голоштанного не отдаст. Да ты ведь и не смогёшь против воли её, верно?
– Ну вас, Иван Антонович, – зарделся Алесь.
– То добре. До завтрева, – Кочубей легко спрыгнул с дерева и зашагал не оглядываясь.
* * *
От станицы до Екатеринодара девяносто верст с гаком. Для хорошей лошади – четыре часа хода. Под проливным дождем, когда всадники съёживаются под башлыками, а копыта коней чавкают и скользят по грязи – конечно, больше, но эта беда – полбеды…
Армия генерала Корнилова окружила Екатеринодар, отрезая отход красным и не давая подойти свежим силам. Напрасно Кочубей со своей сотней искал щель. Пройти к городу без боя не представлялось возможным, а рисковать людьми он не хотел: «Ще навоюются».
Собрал казаков:
– Поскачем на Пашковскую. Рты – на замок, не спеша, хай думают, шо мы к белякам на подмогу пришли. А уж как пройдем скрозь станицу, тут галопом до красных.
– Красные нас и постреляют, – пробурчал пожилой солдат в обмотках и выгоревшей шинели со споротыми погонами. Лошадёнка под ним была худая, и выправкой казачьей солдатик не отличался, но лежащий на коленях ручной пулемёт «Льюис» вызывал уважение. – Откуда им знать, что на помощь к ним идем?
