Анастасия губами собирала пузырьки воздуха, собиравшиеся у поверхности. Ногти бешено царапали лёд.
«Только бы жить!» – одна мысль пульсировала в её голове.
На спине она чувствовала дикарку из детства, и та кусала её за шею, за щёки, за ноги маленькими, острыми, ледяными зубками, число которым легион.
Анастасия стащила с себя шубу, и та медленно ушла во тьму.
Сом, зарывшийся в ил на зиму, присосался к соболиному рукаву и потянул смоктать добычу в своё логово.
Готтофф на четвереньках, как верный пёс, бежал к полынье. Прямо под ним проплыла барышня. Боль в коленях оглушала его. Он сорвал шапку с головы и скинул тулуп, чтобы мороз не дал ему потерять сознание. Медленно встал и переставил ноги. Раз. Ещё раз. Покачнулся и рухнул на лёд. Пополз. И снова встал. Сделал два шага подряд, и лёд проломился под ним.
Чай плыл в абсолютной тьме с закрытыми глазами и считал удары сердца. Руки его ухватили Анастасию на двадцать восьмом счёту. Она вцепилась в него, и они оба пошли на дно, превратившись в одну целую глыбу льда.
Багор вонзился в плечо Готтоффа и рванул его прочь из воды…
Пожарные не смогли растянуть сразу тела утопленников. Пришлось использовать древко багра как рычаг, чтобы разжать объятия барышни.
Анастасию отвезли в дом губернатора на тройке лошадей, служивших в пожарной части.
А моряка до лазарета довёз сам мальчик на своих санках. Улицы были пустынны, некому было помочь. Но Никанорка бежал, как умел – быстрее ветра.
Готтофф провёл неделю в горячке, а потом сам встал и дошёл до больничной кухни воды напиться и только тогда заметил, что вновь может ходить прямо, как человек.
Анастасия была без сознания вдвое больше времени. Отец Никанор её соборовал, так как никто не верил, что она будет жить.
Губернатор изредка заглядывал к дочери. Садился на край постели и внимательно вслушивался в её бред. Волосы Анастасии разметались по подушке и более напоминали водоросли. Изредка она открывала глаза, но при этом не видела ничего, кроме глубинного дна.
Когда к дому губернатора привезли свежий дубовый гроб, барышне стало лучше и она пошла на поправку. Его сиятельство приказал оставить его на всякий случай и покрыть двумя слоями лака, для пущей сохранности.
Анастасия пришла в абсолютное сознание на шестнадцатый день после потопления. С трудом одевшись, спустилась во двор, нашла на конюшне гроб и разрубила его в щепы топором.
На небе в тот день совсем не было видно солнца, но она знала и без светила, что теперь будет жить вечно.
