– Она огорчена и ищет способ отомстить, как и любая оскорблённая женщина!
– О, так ты считаешь то, что я вытащил её семейство из нищеты и сохранил им имя, оскорблением? Говард вытянула счастливый билет! Она должна быть благодарна судьбе и мне!
– Отец! – теряя самообладание, повысил голос Даниэль.
– А ну молчать, щенок! – не сдержался судья. – Кажется, я предупреждал о последствиях твоей несдержанности! Так вот, любезный сын, коль ты столь глуп, чтобы продолжать сей бессмысленный спор, я завтра же с утра вызову адвоката!
– Постойте, сэр, – попытался перебить отца детектив.
– Покончим с этим! Нет больше сил терпеть твоё нытьё! Моё слово кремень, а ты пытаешься его оспорить, позоря доблестное имя нашего рода, и в наказание будешь лишён его привилегий! Отныне сам крутись в своём болоте! Лей слёзы, пресмыкайся, мне плевать!
– Отец, вы, верно, бредите… Страсть помутила ваш рассудок!
В разговор внезапно вплелись посторонние шаги. Мужчины замолчали, а вскоре до Амелии донёсся знакомый голос с лёгкой сиплой ноткой и очаровательным американским акцентом. Голос, от которого по плечам тотчас пробежала томная дрожь, а дыханье дрогнуло, защекотав губы.
– Судья Байрон, примите мои искренние поздравления.
– Мистер Рэнделл? – удивлённо отозвался Даниэль, – не думал, что вы приглашены.
– Должно быть, стоит благодарить мистера Линча за то, что вспомнили и обо мне, мы прибыли вместе, но, кажется, чуть раньше положенного.
– Ничего страшного, – вежливо ответил судья Байрон. – Прошу, зовите Алана, выкурим по трубке перед столь радостным событием.
Спустя несколько минут в коридоре воцарилась тишина.
«Клятвы – лгуньи.
Не то они, чем кажутся извне.
Они, как опытные надувалы,
Нарочно дышат кротостью святош,
Чтоб обойти тем легче».
Уильям Шекспир
К назначенному времени в церкви уже не осталось свободных мест, а экипажи всё продолжали съезжаться. Казалось, что весь Лондон оказался у собора, дабы посмотреть на избранницу судьи. Вдоль подъездной дороги толпились люди низкого класса, простые зеваки, которым нечем было занять себя в этот погожий день. Предприимчивые торговцы, развернув свои лавчонки прямо напротив церкви, продавали цветы и карамельные яблоки. Попрошайки шныряли средь толпы, клянча мелочь. Карманники наживались на болванах и остолопах. Свадьба Байрона стала почти народным праздником, даже ленивый желал приобщиться к сему событию.
До начала оставалось не более десяти минут. Амелия с непроницаемым лицом стояла в центре комнаты, пока портниха и служанки поправляли её наряд. Напротив нее выстроились в ряд монахини, они читали молитвы, прося у Господа благостей для молодожёнов.
