Мы не получали от мамочки Адама никаких вестей на протяжении трех недель после того, как она застала нас за этим скандальным занятием. Судя по всему, шок от этого зрелища вызвал у нее потрясение и эмоциональную травму.
– Ни одна мать не должна становиться свидетельницей такого, – с театральными интонациями призналась она Джеймсу. Он сообщил нам об этом, когда заглянул обсудить подготовку свадьбы. Активность по этой части внезапно усилилась: Адам нашел замечательную гостиницу в Танбридж-Уэллсе, даже с церковью, а поскольку по эту сторону лета оставалась лишь одна доступная суббота, мы решили забронировать номер именно на нее. В итоге получилось, что на всю и всяческую организацию у нас всего пара месяцев, и мы уже начали паниковать, понимая, что нужно договариваться о многом сразу, причем побыстрее. Впрочем, я предполагала, что Джеймс с Адамом посвятят больше времени подготовке к традиционным мальчишникам.
– Я не желаю это обсуждать, – отрезал Адам. Мы втроем стояли на кухне, и Джеймс передавал нам подробности нервного срыва их матери. Я шагнула к Адаму, но он отвернулся и, возмущенно пыхтя, направился в спальню, так что мы с Джеймсом остались вдвоем.
Скорчив рожи, мы с трудом подавили хихиканье. На его левой щеке появилась ямочка.
– Нехорошо смеяться, но иначе я зареву, – призналась я.
Джеймс посмотрел на меня поверх кружки с кофе. Глаза у него улыбались.
– Могло быть хуже, – заметил он.
Я посмотрела на него как на сумасшедшего:
– Э-э… например, как?
– Ну, не знаю, – промямлил он. – Но я уверен, что кто-нибудь когда-нибудь попадал в более неприятную переделку.
– Ага, и от этого мне сразу должно полегчать, да? – Я засмеялась.
Он приложил палец к губам:
– Ш-ш, нельзя, чтобы он слышал, как мы смеемся. Это его только разозлит.
– Он и так уже разозлился, – тихо ответила я. – Он в паршивом настроении с тех самых пор, как это случилось. Винит меня в том, что я это затеяла.
– Ты что, шутишь?
Я помотала головой.
– Тогда, вероятно, кто-то должен ему напомнить, что танго всегда танцуют вдвоем? – Он недоуменно поднял брови.
Я осознавала, что мы разговариваем полушепотом. Мне не хотелось, чтобы Адам решил, что мы говорим о нем. Хотя мы как раз это и делали.
– Ну что… – произнесла я громко. – Еще кофе?
