— Улетел, — сказал я и взглянул на Алешу.
Алеша тихо с облегчением вздохнул и выпрямился.
Коля с досадой махнул рукой.
— Ну, только распугали вы их. Теперь они не вернутся больше. Надо лезть за птенцами. И он полез.
Оба птенца лежали, тесно прижавшись, на середине гнезда. Гром выстрелов напугал их и потому они старались спрятать свои голые головки друг под друга.
Но когда Коля тронул их, они оба приподнялись на слабенькие ножки и, молча, раскрыли широкие желтые рты, дожидаясь пищи. Гнездо сверху представляло из себя довольно широкую ровную площадку безо всякого углубления посредине. Гнездо было удивительно опрятно и вовсе не загажено, как этого можно было ожидать. Природный инстинкт заставляет даже маленьких птенцов облегчать свои кишки у самого края гнезда, выкидывая кал прямо на землю так, чтобы ничего не могло оставаться на гнездовой подстилке. В случае же такой несчастной случайности, родители тщательно очищают выпачканное место. Таким образом чистота поддерживается все время, пока птенцы находятся в гнезде. И это, конечно, очень важно, потому что иначе гнездо превратилось бы в зловонное место отбросов и птенцы были бы замучены паразитами.
Коля положил малышей в картуз, картуз взял в зубы и, таким образом, спустился на землю. Они были очень жирные и, несмотря на молодость, довольно крупные, с два мои сложенные кулака. Перья на них только начали показываться в виде твердых зернышек или каких-то смешных неразвернувшихся кустиков. Оба они были еще очень глупы и ничего не могли понять, что кругом них происходило. Они ничего не боялись и только жадно раскрывали рты, прося корма.
— Знаете что, — сказал я мальчуганам. — Мы возьмем их на воспитание и будем их кормить. Жить они будут у меня, а вы будете приходить и приносить им лягушек, ящериц и, вообще, то, что они станут есть. Мы усыновим их. Хорошо?
Коля засмеялся, а Алеша посмотрел на меня серьезным взглядом и тихо, как всегда, сказал:
— Это ладно! Мы будем приходить.
Мы решили, было, двинуться назад на озеро, как вдруг произошло то, чего мы не ждали. В ветвях сосны что-то зашуршало, и затем мягкий, но тяжелый предмет шлепнулся на землю. Это упал раненый сарыч, который, очевидно, не улетел с сосны, а висел раненый где-нибудь среди темной хвои, крепко уцепившись сильными когтистыми лапами за первый попавшийся сук.
Он висел долго, пока Коля лазил на сосну, снимал птенцов, пока мы их рассматривали и решали их участь. Наконец сарыч ослабел и свалился, упавши на спину. Он еще был жив, но силы уже оставляли его. Только большие глаза его глядели гордо и в упор из-под нахмуренных бровей, и столько злобной ненависти к нам, убийцам и разорителям его гнезда, чудилось мне в этом взгляде, внушавшем невольное уважение. До сих пор не могу забыть этот бесстрашный взгляд, и вряд ли забуду когда-нибудь.
