– Давайте играть? – предложило существо.
Бобка цапнул мишку, рванул под еловые лапы. Они тут же сомкнулись над ним. Прижался к шершавому стволу. Сердце билось, в глазах прыгало. Затрещали, приближаясь, шаги.
– Вы где?
Бобка понял, что сейчас оно приподнимет еловую лапу, и… Ложечкой. Наверное, оно это делало ложечкой. Конечно, оно это делало ложечкой.
Бобка сжал мишку покрепче. Другой рукой попробовал раздвинуть ветки у ствола. Нет. Одной рукой не управишься.
– Ай! – заверещал мишка, молотя лапами воздух. – Не-е-е-ет! Пусти-и-и-и!
Бобка только крепче сжал его ухо зубами. Обеими руками раздвинул колючий тяжелый полог. Поставил ногу на отмершую, давно обломанную ветку. Другой уперся в ствол. Подтянулся. Проскользнул между ветвей. Дерево было высоким и старым. Но главное, высоким.
Существо тоже было высоким. Такие ноги просто не могли вверху заканчиваться быстро и безобидно.
Но дерево было выше. И Бобка надеялся на свое проворство.
Маленькие проворнее больших – этот простой закон не раз выручал в ленинградских драках. Ему можно было довериться и теперь.
– Хочу играть, – неслось уже снизу.
Кора драла Бобку, как наждачная бумага. Сучки прочерчивали по телу царапины. Мишка вопил и лупил по лицу: не больно, но неприятно. Один раз сучок надломился, Бобка съехал, продолжая обнимать ствол. Но нижняя ветка дала колючего пинка под зад. Падение остановилось. Бобка опять заработал руками и ногами. Наконец, он увидел шишки. Значит, добрался до верхнего – подставленного солнцу – этажа. Дерево, словно ставшее с ним одним телом, качалось теперь намного сильнее: ствол здесь был тоньше, чем внизу. Бобка сел на ветку. Покрепче обнял ствол. Перехватил мишку рукой – чтобы удобнее было держать военный совет. И только теперь посмотрел вниз.
Оно смотрело вверх. Без злобы. «Никто не злится на сыр. Или на колбасу, – предостерег себя Бобка от этого обманчивого впечатления. – Их просто едят».
Мишка молча разглядывал существо.
– Ну, что ты думаешь? – шепотом спросил Бобка. Тугие лапки крепче сжались на его шее. «Так», – ужаснулся Бобка. Это нельзя было показать врагу. Грозно прикрикнул:
– Что еще надо?
Получился какой-то писк. А снизу:
– Идите играть!
Бобка успел опять цапнуть мишку зубами, опять обхватить ствол руками и ногами, и только потом понял, зачем: дерево моталось. Существо теперь пыталось стряхнуть их вниз. Сыпались шишки.
Правило ленинградской драки: сперва постарайся кончить дело миром. Не вышло – сразу беги. Он его нарушил. Уже побежал, уже показал, что он – еда. Но бежать прямо отсюда было некуда. Нечего было и думать о том, чтобы как-то перескочить на другое дерево. Потом на другое. Потом… Не было отсюда никакого потом. И Бобка решил в обход правил пойти на мир. Попытаться.
