Рыхлый, набухший от влаги альбом нашел почти сразу. Куклы не было. Попадались под руку обломки асфальта. Вырванные, как коренные зубы, булыжники. Куски битого кирпича. Шурка стиснул зубы, порезавшись о стекло. Ползал кругами.
– Да помоги же, Сара! Где она?
Та поспешно подломила колени, тоже стала ползать и шарить.
Шаги воинственно топотали, приближаясь. Елена Петровна хромала им навстречу, вскинув подбородок. Вид у нее был, как у человека честного, которому не терпится этим насладиться:
– Сюда, товарищи! Сюда! Здесь!
Темнота выпустила их. Трое. Черные фигуры. Несомненно двуногие. Передернули затворы, посылая патрон на изготовку. Луна заглянула в прореху на облаке. Шурка невольно посмотрел, куда она показывала. Блеснули пуговицы в два ряда: бушлаты. Патруль был морским. Луна глухо щелкнула ногтем по ножнам офицерского кортика: дзынь. Провела пальцем вдоль дула всем троим сразу. Потом вниз – по горбатеньким булыжникам. Дальше – по пустому постаменту у ступеней, сходящих к самой воде. Одному. Другому. Другой постамент теперь тоже был пуст.
– Сара, – прошептал Шурка. – Сара… Беги.
Но теперь, вдвоем, они приблизились бесшумно, как только умеют все представители семейства кошачьих. Горячий запах обдал матросам затылок, колыхнул ленточки на их бескозырках: запах тухлого мяса.
– А, твою ж мать, – успел сказать один матрос, обернувшись.
Вряд ли, правда, она была мамой его напарника. Но лицо у этого существа было женское, это так. Оно было перекошено от злобы. Блеснули когти. Треснул выстрел. Взвизгнула, отскочила пуля. Затопотали шаги.
Сара схватила Шурку за рукав. Показала: есть. Узелок был зажат в ее руке. Шурка рванул страницу – бумага расползлась мягко, намокла.
Елена Петровна стояла, как кариатида. Луной светилась дырка на коленке.
– Что это за хулиганство такое? Товарищи? – сипела она в урчащую темноту. Оставлять ее здесь было нельзя. Шурка рванул, поволок ее за руку.
Холодом обдало голову. Потом стиснуло. Сперва как дыню. Потом как баклажан.
А потом он больно стукнулся телом о гранитные плиты. Голова звонко сказала: бом! В глазах вспыхнули красные мушки.
Шурка ощупал металлические пруты. Потер лоб, там уже вздувалась шишка. В глазах постепенно прояснилось. Тихо плескалась вода. За прутьями, на другом берегу выглядывал впереди нагих деревьев крошечный двухэтажный домик, в лунном свете он казался зеленоватым, светился.
Шурка подобрал и сунул за пазуху истрепанную книжку, запихал поглубже в карман куколку. Поднялся, опираясь на ограду набережной. Домик был летним дворцом Петра Первого, а деревья – Летним садом. Веером торчали пики ограды на углу: здесь Фонтанка впадала в Неву.
