За его спиной Шурка увидел того, с сонными глазами. Он тоже теперь стоял в комнате тети Дуси и, заложив руки за спину, будто дело было в Эрмитаже, разглядывал картину. Наклонился к раме.
«Через которую перелез и ушел Бобка».
Вожатый выводил собаку.
– Я ничего об этом не знаю, – сказал Шурка.
– Да ну? – нарочно плохо изобразил удивление сыщик.
Шурка почти чувствовал рентгеновский луч, в котором держал его агент Зайцев. Но отводить глаза от черных зрачков-гвоздиков было нельзя: дуэль. Сыщик имел дело с разными людьми, умел читать малейшие оттенки чувств. Но, к счастью, не мысли. А даже если бы и мысли? «Конечно, знаю, – думал Шурка, глядя в прозрачные глаза сыщика. – Дело в том, товарищ капитан милиции Зайцев, что мой брат ушел в картину. Вместе с игрушечным мишкой. Мишка знает дорогу в страну Младенческих снов. Попросту говоря, где неживые. Но и не обязательно мертвые. Там есть лес. Есть река. Город похож на Ленинград. Там ходит трамвай, например. Возможно, Таня там. В смысле, не в трамвае. А в той стране. Таня – это наша сестра. Только она умерла. Но не обязательно. Что это вы на ножках качаетесь, товарищ капитан милиции? Думаете, вру?»
– Простите. Какой сегодня день? – спросил Шурка.
– Четверг, – удивился вопросу сыщик. – А что?
– Так.
Зайцев прищурился, точно гася рентгеновский луч. Отвел свои неприятные глаза. Крикнул в комнату тети Дуси:
– Ладно, Нефедов. Пошли. По этажам с соседями побеседуем.
И Шурке:
– Найдется братец твой.
Шаги сыщиков застучали по лестнице вниз.
«Если только его еще можно догнать», – подумал им вслед Шурка.
Сел под вешалку, расплющив галоши.
«Сначала надо рассмотреть эту картину как следует. Город на ней. Лес или вообще какие-нибудь груши».
Послушал звуки квартиры. В этот вечерний час все собрались на кухне: обсуждали пережитое. Успокаивали дядю Яшу. Равномерно стучал нож, шипели примусы, позвякивала посуда, шуршали шаги, переплетались голоса, булькала вода, бормотало радио. Точно все на кухне? – прислушался Шурка. «Накапайте Яше валерьянки», – Иван Валентинович. Возразил что-то дядя Яша. И тут же звонкое Людочки: «Раз… два… три… восемь…» «Вы половник мой не видели?» – вопрошала тетя Дуся. Шурка встал. Пошел на цыпочках. Мимо тазов, висевших на стене в ряд, как боевые щиты на воротах средневекового города. Мимо велосипеда, поднятого на крюки теперь уже до самой весны.
У двери тети Дуси остановился.
Тихо положил ладонь на ручку. Мягко надавил. Бесшумно проскользнул, обернулся в комнату. И замер.
