Глаза изучали его.
«Разве она поймет? Разве это – можно понять, когда не пережил сам?»
Шурка вспомнил трамвай. Корку инея вместо окон. И такую же тишину. Нет, не совсем такую. Сейчас что-то мягко постукивало.
…Тук …тук …тук.
Как ночная бабочка об абажур.
…Тук …тук …тук.
– Бобка ушел, Сара?
Кивок.
– Ты видела куда? Сара?
…Тук …тук. Тук! Сара смотрела в окно, полное непроницаемых ночных чернил.
…Тук …тук …тук.
Звук доносился от окна. Как будто кто-то постукивал пальцем по стеклу. «Мы же на шестом этаже», – галопом промчалась мысль. Шурка обернулся.
Разумеется, никто не стучался к ним в окно пальцем. Все-таки шестой, в самом деле, этаж старинного ленинградского дома с высокими потолками.
Кукла Сары стучала о стекло своей мягкой головой.
Сердце у Шурки ухнуло, взлетело вверх, в самое горло. «Ее выбросил. Дядя Яша. Тогда. На проспекте». Крошечное тельце упало в мусорный ящик. Он сам видел… Тук. Тук. Тук.
Кукла остановилась. Прижала лицо к стеклу. Посмотрела на обоих угольными глазами. Мол, ну? Шуркины мысли прянули во все стороны. Сара соскользнула с кровати, метнулась к окну.
– Стой! – закричал Шурка.
Но Сара уже повернула щеколду, сырой ветерок ворвался в распахнутую створку.
– Так, – обвел глазами комнату, дернул себя за ус участковый милиционер Пархоменко. – Значит, мальчик. Семь полных лет. Глаза серые. Волосы русые. Без особых примет. Теперь давайте по порядку.
– Какой тут порядок! – возмутился дядя Яша.
– Рассказывайте.
– Я все рассказал.
Дверь была распахнута. Соседи встревоженно заглядывали. Ничего не говорили. Но и не расходились, объединенные сочувствием. Каждый хотел помочь, но не знал как.
– Теперь вы мне расскажите, где он!
– Скорее всего, мальчишка выскочил из квартиры.
– Да не мог он выскочить. Не мог! Я же в коридоре стоял.
Дядя Яша, как все обычные граждане, верил, что милиционерам понятно такое, что не понятно остальным. Старался помочь. Припомнить детали. Было ли что-нибудь странное? Необычное?
– Что такое? – заметил паузу Пархоменко.
– Я говорил по телефону.
– Вот! – победно поднялись усы. – А он у вас за спиной проскочил. И – прыск!
– Куда?
Пархоменко расправил плечи: дело стало ясным. Вынул блокнот, карандаш.
– К другу. Кто его дружки? – карандаш завис в воздухе.
– Не в этом дело, – нахмурился дядя Яша.
– Девяносто девять процентов сбегает из дома и отсиживается у друзей. Пока мамаша с папашей бегают ногами по потолку и зовут милицию.
– Он не мог.
– Все мамаши и папаши так обычно думают. А потом выясняется, что очень даже и мог. Если не у друзей, то в подвал или на чердак. Но это мы все обыщем. Найдем.
