Еще дрожащий от напряжения и эха боли в мускулах, но явно разомлевший ифенху лежал на руках старшего нагой седой птицей. И мерно дышал. Мертвенная синева сошла со щек, лицо выправилось и перестало походить на череп — выпитое наконец-то пошло ему на пользу. Птица…
— Прекращай маяться дурью и помоги мне донести его до моих покоев, — одной рукой Тореайдр зажимал прокушенное горло, второй, шипя и кривясь от боли, удерживал Волка.
Дурь, как же! Да он встал с пола легче балаганной плясуньи, даром, что с ношей на руках! Разве что свесившиеся до пола крылья изрядно мешали, чиркали жесткими маховыми перьями по ногам.
«И вовсе тебе помощь не нужна, это ты меня зачем-то жалеешь» — мысленно огрызнулся Разэнтьер.
Но подчинился, сдернул с кровати смятое покрывало, набросил на Волка, пряча от сторонних глаз диковину на спине — наверняка сейчас все поместье на головах ходит, засыплют вопросами, под ногами мешаться будут. Не дело.
Вопреки опасениям, дом затих и был темен. Редкие кристаллические лампы горели по стенам то здесь, то там, чтобы ночной мрак не был совсем уж кромешным. Ни души не попадалось на пути — видать воля Старейшины разогнала всех по углам, даже слуг.
Они поднялись по лестнице на самый верх, на последний этаж. Дверь с вырезанным на ней свернувшимся змеем распахнулась от толчка телекинеза и явила глазам царство роскоши. Настоящей, какая бывает только в старых знатных домах семейств Эр-риану, вроде Воладаров… Куда там королевским дворам, вовсю старающимся перещеголять и заткнуть старую знать.
В уютном перемигивании свечей в черных кованых канделябрах поблескивало лаком дорогое самсаровое дерево мебели и стенных панелей, на котором от времени проступили замысловатые узоры жилок; древесину наверняка сберегали от порчи специальными чарами. Искусно вышитые гобелены и ковры глушили все звуки и, против ожиданий, не давили красным «ифенховским» цветом — его вообще было на удивление мало в убранстве, выдержанном в теплых «перезрелых» тонах. Окна закрывали тяжелые портьеры цвета спелой сливы, такой же полог скрывал вход в широкий альков, где пряталось хозяйское ложе. Тореайдр первым делом скользнул туда — уложить безмятежно спящее, перемазанное в подсыхающей крови и слизи крылатое недоразумение… Иного слова Воладар для него сейчас подобрать не мог.
— Бедный мальчик… — прозвучал над ухом ласковый женский голос. — Совсем у тебя голова кругом, да?
Разэнтьер от неожиданности дернулся, споткнулся и чуть не рухнул вместе с круглым чайным столиком на трех резных кошачьих лапах. Невидимое щупальце телекинеза придержало за шиворот, помогло выпрямиться. Ифенхи хихикнула, игриво подмигнула и нежно провела когтистой рукой по его волосам, так что бедняга шарахнулся еще раз. И, к собственному стыду, покраснел — из одежды на даме имелся только легкий почти прозрачный пеньюар, не скрывавший аппетитного белого тела. И откуда она взялась? Здесь же никого не было. Впрочем, это же ифенхи, одернул себя Воладар. Иного и ждать не приходится.
