За деревьями виднелся добротный дом из серого камня, обсаженный роскошными розовыми кустами. Розы… Ваэрден невольно шагнул туда, захваченный любимым сладким запахом. И тотчас видение подхватило его, приняло в себя, окружило со всех сторон. Зазвенел детский смех. Стайка ребятишек, мал-мала-меньше, высыпалась из кустов чумазыми горошинами.
— Папа, папа, мы огнянку поймали!
Всей стаей рванули к нему, вцепились лапками в одежду. Самая младшая девочка, еще не сбросившая младенческий котеночий пушок, протягивала на ладошке застывшую пламенным цветком здоровенную бабочку…
На мать похожа. Такая же рыжая кхаэлька.
— Припозднился ты, — вынырнул из кустов его тарнэтри, распуская полотнища черных кожистых крыл. Могучее кхаэльское тело, кое-где отблескивая антрацитовой с прожилками золота чешуей, так и играет мускулами, лоснится потом после тренировки. — Возле Колонн неладно?
— Нет… — выдохнул Волк. — Рейэ, я…
— Что-то не так? — забеспокоился крылатый. — Пойдем, девочки заждались и Майрен скоро вернется.
У него есть тарнэтри. Двое… И четыре их супруги. Он порвал бы глотку любому, кто осмелится назвать их пошлым человечьим словом «гарем». Четыре прекрасных охотницы, матери, хозяйки, четыре волшебницы, вознесенные любовью своих мужчин. Умереть, защищая их — честь, выше которой нет и не может быть для вожаков стаи.
Душа плакала навзрыд. Разве возможно, чтобы столько всего досталось одной подзаборной шавке вроде него? Разве так бывает? Ведь это сон, всего только сон, бред больного разума. Стоит проснуться — и ничего не останется.
Кроме некроманта.
— Если все оставишь, как есть, то ты прав. А если позволишь себе встать… Сам видел.
Кот сидел на ветке над головой и басовито урчал. Свет переливчато искрился в его шерсти и глазах, хитрая усмешка не сходила с морды. Все звуки стихли, туман опять задернул шторы. Только необхватные стволы синих сосен проглядывали в сумерках. Лица тех, кого он пока не знает, но непременно сподобится полюбить, стирались и таяли, оставляя в памяти лишь смутный отголосок.
— А так разве бывает? Чтобы все — мне? Все сразу?
— А что — все? То, что ты видишь — это результат твоего же труда. Хочешь получить — работай.
— Но я же умер, разве нет? — растерянно огляделся Волк.
— Скорее уснул. После того, как тебя хорошенько накормили.
— Меня — что? — недоумение колыхнулось так сильно, что окружающее подернулось рябью мелких волн и стерлось почти совсем.
— Накормили. Ты вообще хоть раз в жизни есть пробовал? Попробуй. Знаешь, тебе понравится, — эта мохнатая скотина еще и издевается над ним?! — Давай-давай, брысь отсюда, — оскалился алденов комок шерсти. — Дел невпроворот, а он тут прохлаждается, понимаешь!
