— Мне пора делать обход, — говорит он Джеку, — так что можем приостановить игру, если хочешь. Только чтоб никакого мухлежа, пока меня нет.
— А вы с ней сейчас общаетесь? — спрашивает Джек, и Фил опускается обратно на свое место.
— Нет, — отвечает он с ноткой грусти в голосе. — Ради ее же блага. Вдруг ей не хочется вспоминать о худшем дне в ее жизни.
— Может, благодаря вам этот день стал лучшим в ее жизни, — возражает Джек, как всегда, в своем репертуаре. Но его оптимизм вонзается мне в грудь, вновь напоминая мне, что Сэм пропал.
— А с нами-то что? — Я ничего не могу с собой поделать. Я так устал бегать, прятаться и быть ответственным. Я готов свернуться клубочком на этой скамейке и проспать до тех пор, пока полиция не заберет нас домой. Конечно, именно это и случится, но я говорю: — Мы не можем вернуться. — Я произношу эти слова совершенно безжизненным, как стертая до самого обода шина, голосом.
— Забавно, — говорит Фил, будто обращаясь к самому себе. — Я сюда устроился, потому что всякий раз, когда шел в туалет в том порту, боялся, что могу что-нибудь найти. С девочкой-то обошлось; то есть могло быть и хуже. Не знаю, что бы я сделал, если б нашел ее мертвой. Но я переживал; достаточно было с меня сюрпризов на работе.
— Мы хотя бы одеты, — говорит Джек, и Фил смеется громким басом, а я боюсь, что он разбудит весь паром.
— У вас, парни, дела обстоят куда лучше, — произносит он. — Но мне интересно, почему жизнь сводит меня с брошенными детьми.
Я смотрю на складочки на лице Фила. Может, эти морщины и правда указывают путь куда-то.
— Вам нужно решить, что вы собираетесь делать, и сказать мне, чем я могу вам помочь, в рамках закона, разумеется, — говорит он, утирая глаза — так сильно он смеялся.
Затем Фил встает, чтобы отправиться на обход, но, прежде чем уйти, он кладет на стол коричневое бумажное полотенце, на котором что-то написано; я узнаю почерк Джека.
Надпись, выведенная большими угловатыми буквами, гласит:
«ВЫ МОЖЕТЕ НАМ ПОМОЧЬ? НАМ НУЖНО ВЕРНУТЬСЯ, ЧТОБЫ НАЙТИ БРАТА. ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ВЫДАВАЙТЕ НАС. МЫ В ОЧАНИИ».
Теперь уже я смеюсь, раскачиваясь взад-вперед, пока не начинает болеть живот. Джек пристально смотрит на меня. Но я не могу сдерживаться. Когда мне наконец удается отдышаться, я говорю:
— Мы в очании? Надо было следить за правописанием, Джек.
Фил, к моему удивлению, оказался порядочным парнем и не сдал нас капитану. Вообще, я уже смирился с тем, что Фил знает наш секрет, и даже разрешаю Джеку выбрать нам вымышленные имена, которые мы решили использовать. Когда он говорит, что меня будут звать Оскар, а его — Фрэнк, я задумываюсь, разумно ли это. Ведь каждый раз, когда Джек произносит «Оскар», он начинает напевать песенку из рекламы сосисок Oscar Mayer. Я никогда не думал, что смогу снова смеяться, будучи Хэнком, Оскаром или кем-то еще, и изумляюсь, как сильно мне помогает смех. Хотя после исчезновения Сэма я знаю, что беда всегда где-то рядом.
