— Он все никак не мог разобраться с подсчетом очков, — объясняю я охраннику, потому что Джек молчит.
— Он неплохо справляется, — отвечает тот.
Испещренное морщинами лицо охранника напоминает карту; он столько лет работал на открытом воздухе, что везде, где можно, у него потрескалась кожа.
Он улыбается и протягивает мне для рукопожатия широкую обветренную ладонь.
— Я Фил, — говорит он.
Затем он возвращается к игре.
Джек держит свои карты прямо у лица, как будто пытается за ними спрятаться. И как давно он сбегает поиграть с Филом в криббедж?
— И? — спрашиваю я. — У нас проблемы?
Я очень устал, и если Джек решил нас выдать, то пусть делает это поскорее, чтобы я мог лечь и заснуть здесь, под столом. Мне просто хочется свернуться калачиком и заснуть на миллион лет среди разбросанной холодной картошки фри, пустых оберток и запаха резиновых сапог.
Фил, не глядя на меня, кладет на стол карту и переставляет колышек.
— Много лет назад я был капитаном порта в одном рыбацком городке, — как бы между прочим говорит он. — Однажды ночью я зашел в портовый туалет и нашел там крохотную новорожденную девочку. Ей было от силы дня два. У нее из животика торчала сморщенная пуповина; она еще не успела отвалиться. Девочка была синяя и лежала голышом в раковине из нержавейки.
Джек смотрит на меня, удивленно подняв брови, но мне интересно, чем закончится эта странная история.
— Я завернул ее в бумажные полотенца и в свой плащ — конечно, этого было недостаточно, она была очень холодная, и я боялся, что она не выживет; думаю, я действовал на автопилоте, — рассказывает охранник. — Наверное, я был в состоянии шока. Не то чтобы можно быть готовым к такой находке.
— Твой ход, — говорит он Джеку, как будто это самая обыкновенная тема для разговора посреди игры в криббедж.
— А что было дальше? — шепчу я, и мне страшно, как бы охранник не сказал, что младенец умер.
— Короче говоря, она оказалась крепким орешком и довольно быстро пришла в себя, когда я принес ее в тепло. О ней, конечно, рассказывали в новостях и искали ее родителей, но никто не откликнулся. В конце концов ее взяла к себе одна хорошая семья, которая потом переехала на север, — говорит Фил. — Она твоя ровесница, — он кивает на меня, — может, чуть помладше. Она выжила, а ведь ее бросили, и потом ее нашел я — человек, который ничего не знает о детях и который завернул ее в колючее шерстяное одеяло. Вот уж действительно пробивная девчонка.
Он смотрит на часы.
