Того самого палача, что получает удовольствие от казни.
Я едва не взлетела со своего стула, обругав себя последними словами, что осталась в здании нашего офиса — здесь была замечательная кафешка, где мы частенько сидели вместе с Катей после рабочего дня. Это было и удобно, и весьма хитроумно: на третьем и восьмом этажах располагались неплохие фирмы, где работали очень симпатичные ребята, частенько улыбавшиеся нам во время пересечений в лифте…
И как я додумалась хлебать алкоголь там, где тусуются все офисные работники?!
Я ещё раз тяжело вздохнула и поплелась к лифту.
Как только двери за нами закрылись, в воздухе повисло напряжение. Андрей Владимирович — а в быту и вне конфликтных ситуаций просто Андрей, — был мужчиной тридцати пяти лет, высоким, поджарым, с красивым, словно высеченным из камня, лицом, голубыми глазами, золотой кожей и греками в родословной. Его обожествляла одна половина нашей турфирмы и ненавидела — вторая. Он был подобен Зевсу Громовержцу, когда наши продажи были хуже, чем у конкурирующей фирмы, и подобен легкомысленному Дионису, когда напивался со всеми во время праздников и корпоративов. О, да, он попортил не одну нашу сотрудницу… Но на меня до этого как-то и не смотрел. Словно не замечал, отдавая должное лишь моим успехам на работе.
Вот только и в лифте мы с ним до этого как-то не ездили…
Фууух, это его туалетная вода на меня так действует или недопитый бокал алкогольного коктейля?
Андрей сощурил глаза, разглядывая меня с ног до головы придирчивым взглядом, а затем негромко выдал, упираясь спиной в стену и складывая руки на груди:
— Есть в тебе что-то от дьявола, Таиссия.
Я поморщилась от его произношения моего имени. Никогда не прощу маму за то, что она меня так назвала.
А потом поморщилась ещё больше, когда поняла, что он мне сказал.
— Даже сейчас, — голос шефа опустился сразу на пару тонов, — ты злишься, но это… завораживает.
Лифт неожиданно остановился и открыл перед нами двери, а с лица шефа тут же исчезло выражение «завороженности», зато вернулось прежнее — недовольное выражение.
— Надеюсь, ты сможешь внятно объяснить, почему пила в рабочее время? — холодно поинтересовался он, заходя в свой кабинет.
— Я не настолько пьяна, чтобы не суметь объяснить это внятно, — тут же огрызнулась я, понимая, что сама копаю себе могилу.
Работу нынче найти сложно. А я итак напортачила больше некуда — если вспомнить две недели вообще без продаж.
— Тогда я слушаю, — Андрей уселся на стол и вновь сложил руки на груди.
