Смарт печально моргнул последним уведомлением и умер. С ним Саймон терял последние глаза и уши — фигурально выражаясь, конечно. Теперь, без лоцманского чутья и без данных, предоставляемых сетью, он чувствовал себя голым и беззащитным. Словно пещерный человек.
И методам взаимодействия с миром требовалось измениться соответственно. Большинство повреждений уже успело зажить — слава современной медицине! — но Саймон не спешил менять ковыляющую походку. Более того, он ссутулился (чего не делал вообще никогда, несмотря на значительный рост), склонил голову к плечу и слегка отвесил челюсть. Катастрофически не хватало зеркала, желательно в полный рост.
Надеясь, что выглядит не карикатурно, лоцман боком выбрался из ниши и уже неспешно, но деловито похромал дальше. Он на этом корабле не чужой, у него дела. Навстречу идут: привет, парни; добрый день, леди. Не надо озвучивать, кивка достаточно. Такие же кивки в ответ. Отлично, он слился со средой, стал ее частью.
Но походки, конечно же, было мало. Спустившись по архаичному трапу на палубу ниже, Саймон обнаружил не то импровизированную прачечную, не то общехозяйственное помещение. Главной ценностью оказались пласталевого цвета штаны с накладными карманами, футболка с абстрактным принтом и бежевая ветровка. А когда в дальнем закутке он наткнулся на зеркало, раковину и шкафчик с мыльно-рыльным барахлом, лоцман окончательно уверился: ему везет.
Уверился, конечно же, зря. Накатывая с неотвратимостью прилива, тушу «Группера» встряхнула сирена. Гнусавый звук впился в перепонки, не давая ни малейшего шанса остаться в неведении: вставай! беда! пожар! враги! Или, что вероятнее, побег важного пленника.
Иллюзии снова попытались завладеть Саймоном — может, дело не в нем? Может, учебная тревога? Но в этот раз он перехватил их на подлете, сбил на пол и затоптал. Трудно работать с реальным миром через призму когнитивных искажений: все равно что шагать наугад. Особенно с отключенным чутьем.
Суетиться не стоило. Стараясь, чтобы пальцы не дрожали от паники, лоцман выудил из шкафчика дешевый триммер. Тот оказался заряжен на треть, но этого должно было хватить с лихвой: аккурат сбрить упрямые черные волосы с висков. А повязав найденную тут же пеструю, но уже слегка выцветшую тряпку в роли шейного платка, Саймон стал самым нонкомформистским нонконформистом на всем корабле. Не хватало только «живых» татуировок на лице и каких-нибудь выразительных имплантов.
