Что удивительно, кое-кому это даже удалось.
Колониальный транспорт серии «Группер» являлся далеким, далеким предком того самого «Нарвала», на котором работал Саймон. У проектировщиков вышло поистине уникальное судно, предназначенное в некотором роде «на заклание»: после посадки на планету подразумевалось, что корабль больше никогда и никуда не поднимется, и поселение странет развиваться вокруг него, используя структуры, оборудование и мощности «Группера» для нужд колонистов. Для дальнейшего же исследования планеты, системы, а также межсистемного сообщения каждый такой транспорт имел пару модулей-челноков класса «Ремора».
Именно характерные, приплюснутые обводы «Реморы» на плоском стоп-кадре наблюдали в данный момент все присутствующие.
— А хороший у этого чудика телескоп, — с одобрением заметил Фишер-старший. Остальные обернулись. — Ну, для колониального астронома. Прекрасное разрешение. Я в детстве сам того… Баловался…
Он покраснел. Оосава, проявив неожиданный для своего характера такт, решил сместить точку фокуса.
— Если это продвинет наше расследование — объявим любителю звездного неба официальную благодарность. Как там, кстати, его зовут… Арнери Гаспар, доктор астрофизических наук. М-да. И кстати, о благодарностях.
Анжело откинулся на спинку кресла, свел пальцы подушечками вместе и полюбовался на уминающего недурной стейк Саймона. Тот пару секунд ничего не замечал, а затем спохватился и отставил тарелку.
— Что? — прозвучало резковато, но молодой лоцман считал, что имеет полное право возмущаться. В конце концов, еда стынет. Ооновец сделал вид, что не заметил тона.
— Саймон, как вы смотрите на должность в Четвертом комитете?
Воцарилась мощная тишина. Мягков, тоже ковырявший вилкой в посуде, приподнял брови. Соломон откровенно выкатил глаза и чуть не закашлялся, а сам герой дня нахмурился в недоумении.
— С какого… перепуга? — удалось подобрать цензурный синоним. Оосава откинулся еще сильнее и довольно потер ладони.
— Ну, давайте посчитаем. Вы в одиночку обезвредили четверых террористов, будучи при этом под действием некоего, доселе никому неизвестного, как я понимаю, поля подавления лоцманских способностей. Это раз.
— Повезло, — буркнул Саймон, возвращаясь к жеванию. — Разозлился. Плюс тренировки.
— Далее, — развивал мысль Анжело, игнорируя контраргументы собеседника, — во время беседы с подозреваемой вы проявили достаточно сдержанности, хладнокровия, — тут у Фишера-младшего глаза начали округляться, — и развитые коммуникативные навыки. Это два.
