— Вы сами себе не верите. Вам прикажут, и вы выполните приказ. Допивайте кофе и давайте закончим этот разговор. Я никогда больше не буду работать на войну. Ни в Советском Союзе, ни в США. Это то немногое, что от меня зависит, что я могу сделать. Вся моя семья погибла в Дрездене. Я хочу встретить их с чистой совестью.
Вернулся Хиль, доложил:
— Всё тихо.
Танк встал.
— Прощайте, герр оберст. Спасибо, что выслушали меня и не схватились за пистолет. Меня не интересует, как вы поступите. Вы поступите так, как подсказывает вам ваша совесть.
Хиль вывел Григория к машине, но в неё не сел.
— Останусь с профессором. На всякий случай, у него больное сердце. Дорогу найдёте?
— Найду.
— Я так и подумал, что вы знаете его адрес.
— Позвоните мне, если профессор передумает.
— Он не передумает.
— И всё-таки позвоните, — повторил Григорий. — Мой телефон у вас есть.
На следующий день он доложил генерал-полковнику Серову:
— Профессор Танк обещал подумать над нашим предложением.
— Три дня ему хватит?
— Давайте дадим неделю.
— Ладно, неделю, — неохотно согласился Серов. — Через неделю подготовить группу захвата.
Через неделю оперативники СМЕРШа ночью оцепили дом в Штеглице, в подвале которого скрывался профессор Танк. Там его не оказалось. Бесследно исчез и его помощник Генрих Хиль. Через два месяца стало известно, что они в Аргентине.
Обычно майор Хопкинс приезжал на конспиративную усадьбу к полудню и четыре часа допрашивал Токаева. Больше не получалось, работа была очень напряженная, оба уставали. Но 24 апреля 1948 года Хопкинс появился рано утром, поднял подполковника с постели и приказал надеть мундир, который Токаев привёз в своём багаже из Германии.
— Поторопитесь, Григорий, у нас мало времени.
— Что за спешка? — удивился Григорий.
— Узнаете, — неопределённо отозвался Хопкинс.
Машина с водителем ждала у дома. Едва пассажиры сели на заднее сиденье, она резко взяла с места, без проверки миновала вахту с вооружённой охраной и устремилась к Лондону. Но до Лондона не доехала, свернула на окружную дорогу и вырулила на загородное шоссе. Через час впереди показались ангары, вышка руководителя полётов, тяжелые «Ланкастеры», «Либерейторы» и американские летающие крепости В-27 в камуфляжной окраске. Машина без задержки проскочила КПП и остановилась у начала взлётно-посадочной полосы возле двухмоторного военно-транспортного «Оксфорда» с опознавательными знаками британских ВВС на фюзеляже. Едва Хопкинс и Токаев поднялись на борт, как заработали двигатели, самолёт оторвался от бетона и взял курс на юг.
