Пока Хиль молол зерна в ручной мельнице и зажигал спиртовку, Танк молча рассматривал гостя.
— Добрый вечер, профессор, — проговорил Григорий. — Вы меня помните?
— Да, мы познакомились с вами в Москве. Это было очень - давно, в другой жизни. Вы хотели меня видеть. Зачем?
— Мы очень высоко оцениваем ваши достижения и готовы забыть, что вы работали против нас, — ответил Григорий. — Американцы предлагали вам сотрудничество?
— Да, мне дали об этом знать.
— Почему вы не согласились?
— Я устал от войны. Теперь, когда война кончилась, я хочу только одного: чтобы меня оставили в покое, чтобы обо мне забыли.
— Война не кончилась, профессор, — возразил Григорий. — Вы знаете о речи Черчилля в Фултоне?
— Знаю. Она меня очень встревожила. Это безумие. Закончив одну войну, готовиться к новой. История ничему не учит. Даже такие чудовищные её уроки.
— Ваш кофе, господа, — прервал их разговор Хиль.
— Спасибо, Генрих. Пейте кофе, герр оберст. Настоящий кофе — большая редкость в Берлине. Генрих, вы куда? — спросил Танк, увидев, что Хиль идёт к двери.
— Не хочу вам мешать.
— Останьтесь. У меня нет секретов от моего помощника.
— Я всё-таки пойду. Посмотрю на обстановку снаружи. Я был причиной того, что русские вышли на вас. Никогда себе не прощу, если они вас захватят.
— Это возможно? — спросил Танк, когда его помощник вышел.
— Да, — хмуро кивнул Григорий. — Если наш разговор не даст результата.
— На какой результат вы рассчитываете?
— Вы знакомы с Гельмутом Греттрупом? — спросил Григорий, не ответив на вопрос Танка.
— Я его знал. Какое отношение он имеет к нашему разговору?
— Никому ещё не удавалось уклониться от выбора, перед которым его ставит история. Гельмут Греттруп сделал свой выбор, он согласился сотрудничать с нами. Сейчас он с семьёй находится в Советском Союзе, ему созданы все условия для работы и жизни.
— В Пенемюнде Греттруп занимался «Фау-2». Чем он занимается в России?
— Тем же. Ракетами.
— Снова работает на войну? Знаете, герр оберст, какое качество я ненавижу в немецком народе? Законопослушность. Я немец, но за это я себя презираю. Законопослушность превращает народ в стадо, в рабов. В бессловесное быдло нас превратил Гитлер. В такое же быдло вас превращает Сталин. Поразительно! Всё это после страшной войны с десятками миллионами погибших, с жуткими лишениями! Нет, говорю я вам, нет, ничему не учит история!
— Успокойтесь, профессор, — проговорил Григорий. — Вас никто не собирается вывозить в Советский Союз силой.
