Он промолчал.
Потом фотокарточка исчезла и несколько лет не появлялась. Теперь, значит, опять вынырнула. Зачем? Зря мать ничего не делает.
— А это мне в назидание, — усмехнулась Нина. — Вот, мол, Таисия была хорошая сноха, потому и храню фотокарточку, а ты не больно хороша…
— Что за игры! — фыркнул Леонид Васильевич.
Он снял фотографию Тая, поискал глазами, куда бы ее спрятать, чтоб мать не нашла.
— Зачем ты! — запротестовала Нина. — Пусть висит!
Леонид Васильевич приставил стул, стал засовывать фотографию подальше на божницу, за иконы.
— Э! — сказал он вдруг. — Гляди-ка, что я тут обнаружил: сберкнижка…
— Положи сейчас же на место! — испугалась Нина. — Вдруг мать войдет, увидит, что подумает!
— Погоди.
Он, шкодливо улыбаясь, открыл, полистал:
— Та-ак… Ого! Две тысячи восемьсот шестьдесят три рубля семьдесят три копейки. Ни фига себе!
— Дверь вроде хлопнула, Леня.
Он прислушался, потом продолжал изучать.
— Та-ак… Вот снято было две с половиной тысячи. Это теоретик на автомобиль в долг взял. Еще не вернул; значит, в плюс — получается без малого пять с половиной тыщ! — Он присвистнул: — Ого! У нас с тобой столько нет. Целое состояние.
— Как тебе не стыдно!
Он положил сберкнижку на прежнее место, слез со стула. Нина отобрала у него фотокарточку Таи и повесила на стену.
Голос матери послышался на улице: она разговаривала с Лилей.
— Больше пяти тысяч! — покачал головой Леонид Васильевич. — Интересно, с какой целью она копит?
— Наследство хочет оставить.
— Кому?!
— Наверно, тебе, — сказала Нина с коротким смешком. — Или сестре твоей Валентине. Вернее, вам обоим.
— Да на черта мне нужно это наследство! — разозлился он. — Думаю, и Валентине с ее теоретиком тоже.
— Ну, ты на других-то не говори, только за себя.
— Да Вадим Никитич побольше нас с тобой зарабатывает. Ого! Неужели нам, удачливым мужикам, ему или мне, нужно это старушечье накопление, собранное по крохам, со слезами… Вот я ей скажу! Покупала бы себе, что надо. Так нет, обкрадывает саму себя. Зачем? Во имя чего?
— Для нее это-то и приятно.
— Ну, не понимаю. Возмутительно! В наше-то время вести такой скаредный образ жизни, экономить на хлебе, на ковшичке к рукомойнику…
— Мы многого не понимаем, — резонно возражала жена. — Она живет в другом мире, а там другая шкала ценностей.
— Ну так пора осознать, что все сменилось. Пора перестраиваться на новый лад.
— Вряд ли ей это по силам. Ведь не просто сказать себе: не делаю, мол, того или этого. Психологию перестраивать надо! Три четверти века человек прожил с одной психологией, а теперь вдруг разом все иначе — не-е-ет, это не просто.
