Насколько нам было известно, у Сосноры и Доронина никаких расхождений во взглядах на футбол пока не возникало. Их конфликт носил личный характер, хотя по этому поводу никто не мог сказать ничего вразумительного. Вот почему таким непристойным было вмешательство Романишина.
В своей статье он прежде всего рассказал о собрании, состоявшемся в доронинской команде. Это была хорошо подготовленная инсценировка коллективного гнева. Как водится, на собрании присутствовали весьма ответственные административные и общественные руководители комбината. На повестке дня вопрос: «О недостойном, хулиганском поведении товарища Сосноры». Доронин сообщил присутствующим, что Соснора постоянно нарушал дисциплину, допускал хулиганские выходки по адресу товарищей, затевал драки, ставил свои интересы выше интересов коллектива. По утверждению Романишина, тренер привел неопровержимые факты, в частности рассказал о драках, зачинщиком которых был Соснора.
На собрании выступили, конечно, футболисты. Запротоколированы их резкие, гневные слова о Сосноре. Все они, писал Романишин, с возмущением говорили, что многие годы Сосноре все прощалось и он совершенно обнаглел. Все единодушно высказались за отчисление Андрея Сосноры из команды и за пожизненную дисквалификацию его. Было решено ходатайствовать перед Федерацией футбола о том, чтобы лишить Соснору звания заслуженного мастера спорта.
Выступление самого Сосноры Романишин дал в кратком изложении. Андрей якобы вел себя высокомерно и нескромно, хвастаясь тем, что за шесть лет пребывания в команде все силы отдавал ей и футболу и ни в каких драках не участвовал. Все предъявленные ему обвинения он назвал клеветой. Причину же возникшего острого конфликта он видел только в том, что не сошелся характером с Дорониным. Никакой вины перед коллективом он не признал.
Затем Романишин ударился в историю. Рассказал о том, как в свое время Соснора из веретеевской команды попал в доронинскую.
Надо сказать, что этот переход действительно выглядел сомнительным. В сущности, это было просто бегством от Веретеева к… славе.
Все симпатии были тогда, разумеется, не на стороне Сосноры и Доронина. Но в то время именно Романишин на всех перекрестках громогласно доказывал, что переход этот необходим в интересах как всего нашего футбола, так и талантливого молодого футболиста.
Романишина сейчас в редакции не было. Он отправился к Доронину за немедленной благодарностью. В его кабинете заперся Куличенко и никого туда не впускал. Я позвонил ему по телефону. Он вежливо попросил не мешать, сказав, что скоро обо всем мне доложит. В то время как Береговский страдал и предавался отчаянию, Куличенко принялся за дело. Такими разными были эти люди.
