КЕМПТЕН, три лье, город размером с Сент-Фуа[173], очень красивый, многолюдный и богато живущий. Мы остановились в «Медведе», прекрасной гостинице. Там в наше распоряжение предоставили большие и разнообразные серебряные чаши (которые используются только в качестве украшения, изрядно сработанные и усеянные гербами разных сеньоров), каких не встретишь и во многих хороших домах. Там подтвердилось то, что г-н де Монтень говорил в другом месте[174]: они забывают наше, поскольку пренебрегают им; ведь, имея большое изобилие оловянной посуды, начищенной, как в замке Монтень, они подают только деревянные тарелки, на самом деле весьма вылощенные и очень красивые. На сиденья по всей этой стране они кладут подушки, а большая часть их оштукатуренных потолков сводчатые, в виде полумесяца, что придает им прекрасное изящество. Если вначале мы жаловались касательно белья, то потом в нем уже никогда не было недостатка и мне не приходилось раздобывать его, чтобы сделать занавеси на постель для моего хозяина[175], а если ему тут не хватало салфетки, ее меняли ему несколько раз[176].
В этом городе имеется некий купец, который ведет торговлю полотном на сто тысяч флоринов. После Констанца г-н де Монтень намеревался посетить этот швейцарский кантон, откуда по всему христианскому миру расходится полотно, вот только, чтобы вернуться в Линдау, ему пришлось бы три-четыре часа плыть через озеро[177].
Это лютеранский город, а странного в нем вот что: тут, как и в Исни, служба служится в католической церкви очень торжественно, а поскольку назавтра утром был четверг, рабочий день, мессу служили в аббатстве вне города, так же как ее служат в соборе Парижской Богоматери на Пасху, с музыкой и органом, но где собираются только монахи. Народ за пределами имперского города не получил свободы менять религию. Эти приходят сюда на службу в праздники[178]. Это очень красивое аббатство. Аббат держит его в качестве княжества, и оно приносит ему пятьдесят тысяч флоринов ренты. Он из дома Штейнов. Все монахи по необходимости дворяне. Хильдегарда, жена Карла Великого, основала его в 783 году, в нем же и была похоронена, почитается святой; ее мощи извлекли из некоего подвала, где они хранились, и поместили в раку.
В тот же четверг утром г-н де Монтень сходил в лютеранскую церковь, похожую на другие церкви их секты, а также гугенотские, разве что на месте алтаря, который поставлен во главе нефа, имеется несколько деревянных скамей с нижними подлокотниками, чтобы те, кто получает причастие, могли преклонить колена, как они и делают. Он повстречал там двух старых пасторов, один из которых читал на немецком проповедь собравшейся пастве, совсем небольшой. Когда он закончил, они запели псалом по-немецки; само пение немного отличалось от нашего. При каждом стихе вступал орган, поставленный недавно, очень красивый, музыка которого гармонично сочеталась с песнопением; сколько раз проповедник поминал Иисуса Христа, столько раз народ обнажал голову. После проповеди другой священнослужитель встал у этого алтаря, повернувшись лицом к народу и держа книгу в руке; к нему подошла молодая женщина с непокрытой головой и распущенными волосами, сделала небольшой реверанс, как принято в их стране, и осталась там стоять одна. Вскоре после этого некий юноша, ремесленник, со шпагой на боку, тоже подошел к алтарю и встал рядом с женщиной. Пастор им обоим сказал какие-то слова на ухо, потом приказал, чтобы каждый из них произнес «Отче наш», а потом стал читать по книге. Это были наставления для людей, которые вступают в брак, после чего велел им коснуться руки друг друга, не целуясь.
