Чтобы вернуться в Констанц, мы поселились в «Орле», плохо, да еще и получили от хозяина обхождение вполне в духе немецкой вольности и варварской гордыни из-за стычки одного из наших людей с нашим же базельским проводником. А поскольку дело дошло до судей, к которым он пошел жаловаться, то местный прево, итальянский дворянин, который там прижился, завел себе жену и давно стал полноправным членом городской коммуны, так ответил г-ну де Монтеню на вопрос: поверят ли свидетельству домашних слуг сказанного сеньора в нашу пользу, он ответил, что да, при условии, если их уволят; но сразу же после этого их можно будет снова взять на службу. Замечательное хитроумие.
На следующий день, в воскресенье, из-за вчерашнего безобразия мы до обеда сменили гостиницу и остановились в «Вертеле», где нам было весьма хорошо. Сын капитана города, в детстве ходивший в пажах у г-на де Мерю[147], постоянно был с господами за их трапезами и в других местах, хотя и не знал ни слова по-французски. Подача блюд на столы часто менялась. После убирания скатерти им часто подавали другие кушанья, новые, к стаканам вина: во-первых, canaules, как их называют гасконцы[148], затем пряники и наконец – нежный белый хлеб, нарезанный ломтиками, но не до конца, а в разрезах много пряностей с солью, которой присыпана также сверху хлебная корочка.
В этом краю необычайно много лепрозориев, и дороги полны прокаженными. В деревнях на завтрак работникам подают довольно плоские лепешки с укропом, а сверху кусочки мелко нарезанного сала и зубчики чеснока[149]. Среди немцев, когда хотят оказать честь человеку, всегда выбирают его левую сторону, в каком бы положении он ни находился, и почитают за обиду поместиться с правой стороны от него, говоря, что, желая уважить кого-либо, надо оставить ему правую сторону свободной, чтобы он мог схватиться за оружие. В воскресенье после обеда мы уехали из Констанца, а переправившись через озеро в одном лье от города, приехали на ночлег в
МАРКДОРФ, два лье, маленький католический городок под властью кельнского епископа, и поселились на почтовой станции, устроенной для проезда императора из Италии в Германию[150]. Там, как и во многих других местах, заполняют тюфяки листьями некоего дерева, которые служат лучше, чем солома, и сохраняются дольше. Город окружен обширной областью виноградников, и местные вина считаются очень хорошими.
В понедельник, 10 октября, после завтрака мы уехали оттуда, потому что хорошая погода побудила г-на де Монтеня изменить планы насчет поездки в Равенсбург и отклониться на один день, чтобы съездить в Линдау. Г-н де Монтень никогда не завтракает, но ему приносят кусок сухого хлеба, который он ест по дороге, иногда с виноградом, если найдет; а в этом краю еще убирали урожай, поскольку страна полна виноградниками, в том числе и вокруг Линдау. Они поднимают свои лозы над землей на шпалеры, и поэтому здесь так много прекрасных, обрамленных зеленью дорог, которые очень красивы
