— Рада знакомству, — искренне пожала им руки, не зная точно, как лучше высказать свою признательность. — Извините, что без гостинца.
— Это не страшно, и не надо. Проходи, садись, мы как раз собираемся ужинать. А мы давно тебя в гости ждали, голодная?
— Нет.
— Тогда бокальчик вина, — добавил глава семьи и сам себе одобрительно закачал головой.
Виктор рядом не оставался, ушел Нюфу лапы от снега мыть, я скинула куртку и рюкзак, разулась, а хозяйка показала на тапки:
— Хочешь так ходи, а хочешь, вон тапочки гостевые. И проходи в зал, не стесняйся. Мы новым людям рады. Во Дворах все друг друга знают и давно, со стороны редко приходят. А уж с континента и подавно. Последний раз два года назад семья была, из тех, что здесь жить остались, а так, приходя-уходя, за весь год только ты и появилась. Я ведь за пределы не хожу.
— Да, — подтвердил Ефим Фимыч, открыв в зале дверцу старого большого буфета и позвякивая посудой, — это молодое поколение туда нос сует. Витя вот иногда выбирается на метро вашем катается.
Я ничего не это не ответила, отметив про себя, что молодежь под сорок, уже не совсем молодая. А родители Виктора стариками не выглядели. Это мои поздно меня родили, а вот их сын, кажется, появился у четы годам к двадцати, если не раньше.
— Буду рада, если расскажите, что это за такое волшебное место?
— Это конечно. Но ты главное отличие знай — со злым умыслом люди сюда не ходят, не попадут просто. И мы тебе поэтому все расскажем, а ты со своей стороны, если что, можешь все открыто рассказывать нам. У нас тут по-семейному, и не только у нас, а вообще — во Дворах.
— Спасибо.
— Так, я сейчас на кухне все закончу и накрывать буду.
— Помочь?
Виктория Августовна одобрительно улыбнулась, но от помощи отказалась. Усадила в кресло к телевизору и отметила «будь гостьей».
Телевизор в этой комнате тоже был, как и у тети, большого экрана. Но не плоский, а совсем древний — телескопный. И каналы не наши, а что-то незнакомое. Желтоватый состаренный кадр показывал исторический фильм, снятый лет сто назад.
Я улыбнулась. Не смотря на древность ленты, этот фильм я видела. Его очень любила моя бабушка, которая признавалась, что своего сына назвала Алексеем потому, что нравился ей очень герой Алеша Корсак.
Виктор был занят, хозяин выбирал вино, а я невольно уставилась с ностальгией в экран. Там как раз показывали что-то трагичное, что-то про казнь и про передачу креста, — их диалог шел мимо сознания, и только одно злое высказывание прогремело из динамиков: «Я устал от человеческой подлости и глупости!». Герой ударил рукой по столу, вздрогнула и я.
