— Так это сватовство или деловое предложение?
— И то, и другое. И мне поможешь, и с новым мужчиной пообщаешься. Вдруг судьба?
Я улыбнулась про себя, подумав о вчерашней встрече с Виктором. Вот о чем нельзя говорить маме, так это о любом новом знакомстве. Случится допрос, лекция, причитания, учения, переживания, и отображение всей, хоть и маленькой, истории на страницах любовных романов или в блоге. Мама не могла ничего держать в секрете ни от родственников, ни от своих многочисленных читателей-подписчиков.
— Нет, в решении деловых вопросов я ничего не смыслю, так что договаривайся сама со своим гадом.
— Так ты не хочешь ни мне помочь, ни себе помочь. Сколько еще ты будешь одна?
— Мне пока и так хорошо. Жду принца.
— Глупости!
Мама вздохнула и продолжала писать, порхая пальцами по сенсорной клавиатуре, но теперь молча. Больше не спрашивая.
Я заварила чай, отнесла на столик у окна чашки и корзиночку с курагой, фруктовый хлеб, сервировала все, и заглянула через плечо в ее экран. «…как символ верности и любви. Романо взял тонкие девичьи пальчики в свои руки и с нежностью сжал их. Они были холодны, как лед. А его были горячи, как пламя…».
— О, Романо, — с усмешкой не сдержала я комментария, и мама тут же оживилась:
— Отцу звонила?
— Да, я после тебя сразу к нему поеду.
— Новый год?
— Он никуда не уезжает, так что придет, уверена.
— Подарка от меня все равно не увидит. Я терплю его присутствие из-за тебя. Только потому, что он тебе отец.
Вот это напоминание про «терплю» на мое настроение бросило тень.
Родители давно развелись, жили отдельно, не общались и не скрывали от меня всю степень своей неприязни друг к другу. А мне так хотелось… нет, не чтобы они снова были вместе, а чтобы оставалась хоть капля благодарности и теплоты. Чтобы каждый не «кусал» другого даже на расстоянии, в разговоре при мне.
Воспользовавшись ожиданием и тем, что текст снова заставил маму отвлечься от слов, я достала наушники и включила на персонике музыку. В таблетках началась тихая песня. Меняла треки, переходила на радио и вещание с ближайшего тв. Ничего.
По пути сюда я проделывала тоже самое и на улице, среди потока попутчиков, и на станции и в самом вагоне. Но пусто — ни одной фразы чужой мысли. Я планировала попробовать и тут, с мамой, внутренне немного побаиваясь, что сработает и я услышу, что там у нее в голове… но тоже зря.
Феномен не повторился.
Я все отключила, села в кресло, и поддалась грусти.
Мамина фигурка в рабочем кресле казалась еще меньше. Она держала осанку, сохраняла изящество движений. В ней эта женственность не умирала даже в семьдесят два. Если бы не седые волосы, то я бы сравнила ее с Клеопатрой — длинное каре, жирные черные стрелки, ярко подкрашенные губы. Мама наводила макияж и хорошо одевалась, даже если была дома и никуда не собиралась выходить. Правда, она часто устраивала прямые трансляции с читателями. Записывала видео на канал об отношениях, любви и сексе. Или чатилась с сестрой Лолой, моей второй тетей.
