И Чиваркин, не менее облепленный мошками, готовый выть от боли, которую вызывало своими укусами это дикое и бесчисленное воинство, принялся разрезать ножом захваченные майором стропы и связывать подтаскиваемые стволы.
Сумасшедшая рубка продолжалась до вечера; сосенки одна за другой с прощальным треском падали на кустарник — майор еще имел силы подталкивать их сапогом. Чиваркин складывал «материал», затем, тихо матерясь, обвязывал, вспоминая о морских узлах и отхватывая ножом от мотка новые и новые куски. Близкая Кэш шумела и рвалась куда-то за поворот: время от времени проплывали по ней мимо двух оборванцев ветви, палки, поднятый течением топляк. Дождь ходил по реке волнами, пар не рассеивался. Нависали над Тэшем едва видимые в тумане близкие горы…
— Все, капитан, толкай, — приказал Крушицкий, оказавшись на скользких бревнах кое-как сработанного плота и бросая рядом с собой две длинные ваги. Вещмешок и топор уже лежали в его ногах.
Чиваркин толкнул — метра два-три отделяло его, все еще стоящего на берегу, от неуклюжей калитки.
— Что стоишь? — крикнул преследователь неподвижно застывшему Чиваркину. — Оглох?
— Ты же его шлепнуть хочешь, — сказал Чиваркин, от усталости и безнадеги впадая в неожиданное для него самого бешенство, — я же вижу.
— Врать не буду, — согласился тот. — Шлепну, как последнюю тварь. Я и тебя, капитан, в случае чего шлепну. Так что не дергайся. Лезь.
— Не полезу, — сказал Чиваркин.
Плот заметно сносило: река уже взяла судьбу калитки в свои руки и все более уверенно и властно толкала ее.
— Лезь! — приказал майор.
— Не виноват Демьянов! — яростно закричал в ответ Вася. — Не виноват он! Из-за меня вылетел…
— Будешь залезать?
— Нет.
Плот неумолимо влекло на быстрину Тэш.
— Поставить бы и тебя к дереву, да пули жалко, — крикнул непримиримый Крушицкий. — Черт с тобой. Подыхай здесь.
К удивлению взбунтовавшегося Чиваркина майор не схватился за свой ТТ. Нет, он схватил вещмешок, зубами рванул завязку, засунул в горловину руку. Что-то полетело теперь уже чуть ли не с середины Тэша в сторону бледного Васи. Плот понесло по реке. Особист повернулся спиной к Чиваркину, словно отрезая его от себя, и больше не оборачивался. Когда хлипкое сооружение с Крушицким наконец-то скрылось за поворотом, оставшийся в одиночестве летчик бросил взгляд себе под ноги — брошенное майором «что-то» оказалось банкой тушенки.
Майткон встретил Бессела Смита собачьим лаем, более походившим на вой, что оптимизма лейтенанту не прибавило. Вновь моросило. Над хребтами клубились тучи. Поселок прозябал в тени большой горы: два десятка домишек, деревянная церквушка поодаль, которую окружило смиренное кладбище, несколько моторных лодок на берегу Тэш, ряды пахнущих тиной и гниющей рыбой сетей (запах долетал даже до середины единственной улицы) — вот, пожалуй, и все, что видел любой, кого ненароком заносило в тот Богом забытый край. Да, был еще полицейский участок — в рубленой избе, судя по темным бревнам, древней и настолько низкой, что, входя в нее, приходилось пригибать голову: Трипп со Смитом еще убереглись, а вот вконец расстроенный Корт треснулся о притолоку — настолько сильно, что потребовалось вмешательство дока.
