И уняла как будто… но беспокойство – казавшееся необъяснимым теперь, когда причин для него вроде бы не осталось, – так почему-то и не прошло.
Каждый взгляд на Имара по-прежнему ранил ее сердце.
Каждый взгляд усиливал это беспокойство…
О чем бы она ни говорила, в любимых серых глазах не мелькало ни единой искорки воспоминания или узнавания. Интерес – да, был. Но и только.
И ей все больше становилось не по себе.
К беспокойству постепенно примешивалось что-то еще.
Что именно – не понять…
Но в какой-то миг, в очередной раз заглянув Имару в глаза и снова ощутив болезненный укол в сердце, она утратила всякую охоту продолжать свой рассказ. Остановилась на полуслове и неожиданно для себя самой, словно подтолкнул кто-то, предложила ему:
– Умойся!
Он хлопнул глазами, тронул себя за щеку, покрытую черными разводами. Взглянул на свои руки, не менее грязные.
– Ох, – сказал и, неохотно поднявшись со скамейки, подошел к пруду.
Присел на корточки возле кромки воды и начал умываться.
Катти тем временем отыскала в кармане носовой платок, который и подала ему, когда он вернулся – не то чтобы отмытый полностью, но все же почище.
Он вытерся, посмотрел на нее с уже знакомой неуверенной улыбкой.
И Катти похолодела с головы до пят.
До нее дошло наконец…
Семь лет скитаний по чужим мирам. Семь лет нелегких приключений и испытаний.
И за это время он нисколько не изменился.
Не Имар.
Искусная подделка.
Под образ, извлеченный из ее памяти, – двадцатидвухлетнего юноши, с молодым и гладким лицом, без единой морщинки, без единого следа пережитого…
Конечно, откуда же кому-то знать, как Имар может выглядеть сейчас, почти в тридцать, после всего, что довелось ему испытать, когда она сама этого не знает!
И, разумеется, тот, кто сидит с нею рядом, просто обязан был «потерять память», иначе, заговорив об их совместном прошлом, наверняка что-нибудь да перепутал бы, и она могла бы заподозрить подделку сразу…
Удар был силен.
Ей сделалось так больно и так горько, что хотелось одного – разрыдаться.
Но Катти сдержалась.
Ни к чему этому коварному порождению бесовского мира видеть ее слезы. Ее разочарование.
Раскрой она один обман – на смену явится другой. И как она не поняла раньше?… Запугивание – не единственный способ заставить незваных гостей повернуть обратно. Их можно соблазнить, поманить несбыточной мечтой, исполнением желаний.
Во что, интересно знать, превратился бы этот «Имар», если бы она и впрямь ушла с ним отсюда? Поспешила бы домой, влекомая отчаянной надеждой, что любимый муж ее вспомнит? Забыв о том, зачем на самом деле сюда явилась?
