– И она не убоится кары? – недоверчиво спросил Феррус. – Наверняка знает, чем считается самоубийство в любой религии!
– Не убоится. Сказала ведь уже, что лучше умереть им обоим, – разве вы не слышали? К тому же в ее ситуации это будет не столько самоубийством, сколько… самопожертвованием. Броском на амбразуру – ради спасения ближнего.
Феррус устремил задумчивый взгляд на Клементину.
Капитан вспомнил о вине, поднес бокал ко рту, сделал маленький глоток, не сводя глаз с демона. В самом деле задумался или притворяется?…
– Положение – тупиковое, – добавил он, подводя итог. – И вы, конечно, это понимаете. Идали в данный момент и впрямь свободен. И если умрет сейчас, следом за женой, так и не подписав договора, душа его вам не достанется. Она предстанет перед иным судом. Так что лучше бы не давить…
Феррус, продолжая смотреть на Клементину, пробормотал вместо ответа себе под нос:
– Впечатляющее, должно быть, зрелище – это их огненное преображение… Редкое. Где еще такое увидишь?
Кароль похолодел.
И он надеялся переиграть демона?…
Мысли заметались.
Так… что еще можно сделать – предупредить, что клан асильфи не оставит ее смерть без отмщения? Это правда, но так ли уж страшна демону их месть?
Предложить за Клементину выкуп? Но какой?!..
И тут в разговор неожиданно вступила Катти Таум.
– Отпустите девушку, господин Феррус, – мягко попросила она – словно и не слышала его последнего пугающего замечания. – Мне кажется, вам так же тяжело выносить ее присутствие, как ей – ваше!
Дуду Альенса вздрогнул.
На эту безрассудно храбрую пигалицу, конечно же, уставились все, кто здесь был.
Но только ему, неприкаянному духу, – не считая демона, разумеется, – и видно было сияние, которое вдруг начало излучать ее поле.
Такого сочетания цветов и такой игры света Дуду ни у кого еще не встречал. И что бы они значили, вот так, с ходу, сообразить затруднялся…
Феррус тоже смерил Катти с головы до ног своим темным, ничего не выражающим взглядом.
– Да нет, – небрежно ответил он, – с чего вы это взяли, сударыня? Кру, если не ошибаюсь, Таум?
Катти кивнула.
– Свет и тьма, – сказала она просто. – Вечные противники. Разве не так?
– Та-ак, – протянул он с непонятной интонацией – то ли соглашаясь, то ли констатируя появление на горизонте еще одной докучливой мошки, решившейся с ним поспорить.
Бесстрашие «мошки» поражало.
Капитан Хиббит разом вспомнил странное облегчение, которое он испытал при ее неожиданном выходе из леса. И напрягся.
