Небесная глина | страница 13



Друг друга люди яростно калечат,
И бурою становится трава.
И вечный бой! Печалится труба.
Лежат герои дикой братской сечи,
И матерей трясутся в плаче плечи,
И вереницей тянутся гроба.
Тускнеют звезды в гаснущих глазах,
И никогда не повторится чудо,
И шевельнутся, костенея, губы,
и не спасут Иисус иль Аллах…
Потом, в конце, убитых посчитаем,
пособия назначим для калек,
и дней засыплет бесконечный снег
тропинку меж землей и общим раем.
1997 г.

«Мне не сберечь блестящего доспеха…»

Мне не сберечь блестящего доспеха,
еще остры у недругов мечи.
Меня сразивший радостно вскричит,
и крик его подхватит злое эхо.
И коршуны, качаясь в небесах,
седых вершин хранители босые,
доставят весть о гибели в Россию, и
возвратясь, закружат на часах.
Придет пора загадочных сказаний
И объяснит, зачем средь чуждых гор
стрелою был сражен почти в упор
родившийся в деревне под Рязанью.
И миру снова отдадут долги
забывшие империю эмиры.
Помянут нас вином и козьим сыром
вчерашние заклятые враги.
И прорастут ржавелые доспехи
Зеленою травою здешних мест.
И обозначит запоздалый крест
былых завоеваний злые вехи.
1997 г.

«Чем выше в горы, тем ближе становится ад…»

Чем выше в горы, тем ближе становится ад.
Пронзительны звезды. Деревья черны и загадочны.
И мечется месяц бандитом больным и припадочным.
И ловит в прицел его пьяный усталый солдат.
Реалии жизни. Куда же от этого деться?
Араб-мусульманин с хохлом нарушают Коран.
По тайным тропинкам в Россию идет караван
Калечить и жечь без того беззащитное детство.
А ветер в развалинах кружит обрывки картин,
Приносит из гор автоматное громкое эхо.
И выстрел в упор почитается чьим-то успехом.
И едут на смерть бэтээрные банки сардин.
Ненужная жизнь и такая нелепая смерть.
Кому и за что предназначены черные ямы?
Мы режем друг друга. Настойчиво режем. Упрямо.
Торопимся так, что и Смерти уже не поспеть.
Аулы горят. И в отместку пылает столица.
И ради возмездия снова пылает аул.
Во имя Аллаха взрывчаткою грузится мул,
И ладан в кадиле сверхмощной взрывчаткой дымится.
Чем выше в горы, тем ближе становится ад.
Пронзительны звезды. Деревья черны и загадочны.
И мечется месяц солдатом больным и припадочным.
И ловит в прицел его горец, поднявший джихад.
7 марта 2004 г.

Чеченский романс

Сергею Кизимову

Трупы раскиданы тут и там,
У мертвых всегда возраста нет.
Потом посчитаем по черным крестам,
скольким не исполнилось двадцать лет.
Войдут в немые списки потерь
С короткой пометочкой «рядовой»
все те, кто уже не откроет дверь,
вернувшись с ненужной войны домой.