* * *
Истина оказалась куда приятнее, Каролина была бисексуальна, она не желала смерти грешника, который еще мог послужить правому делу; мужчина я или женщина – для нее роли не играло, ей было глубоко плевать, на подобных архитектурных деталях она не зацикливалась, она только стремилась быть счастливой. Думаю, права именно она, мы все бисексуальны, нравится нам это или нет, инструментарием владеем мы все, а вот руководством пользователя – не всегда. Именно из-за него и возникают проблемы, мы не можем его прочесть, словно он написан на незнакомом языке, и мы кладем часть жизни на то, чтобы его расшифровать.
Каролина была из тех людей, кто живет настоящим моментом. То она говорила, что, если мне хочется, я могу остаться у нее. На следующее утро она будила меня и заявляла, что лучше бы мне вернуться к себе. Она исчезала на многие дни, не отвечала на звонки и сообщения. Периодически возникала, объявляясь без предупреждения в «Беретике», был ли в тот вечер матч или нет. Я вдруг видел ее перед собой, облокотившуюся о пианино. Она просила сыграть «In the Mood for Love». Я с удовольствием подчинялся. Однажды дождливым вечером, когда я пел для нее, я вдруг понял, что весь успех этой песни, возможно, в том, что она рассказывает о непредсказуемости любви, о нашей удаче или невезении, о безумной лотерее, весь смысл которой – встретить нужного человека в нужный момент.
– Ты идешь?
Я шел за ней. Мы не принимали никаких решений, мы были вместе, когда бывали вместе, вот и все. Наша связь изначально была особенной. Из нас получилась странная пара. И мы поступили, как и все остальные пары, я полагаю. Мы обзавелись привычками.
Хорошими или дурными, я не знаю.
Мы вернулись в «Динго». Она не хотела, не то чтобы особенно чего-то боялась, просто не испытывала потребности бывать там со мной. Я настоял, и она уступила. Мы преодолели без проблем барьер по имени Виржини, которая была счастлива впустить такую милую парочку. Встретили ее подружек, которые стали и моими, даже если мы никогда ни о чем особенном не говорили из-за грохочущей музыки. Пили коктейли всех цветов, сладкие и крепкие, с замысловатыми названиями, которые взрывали мозг, вызывали желание поднять руки, опустить голову и вертеться, как кружащиеся дервиши.
А еще были бежевые пилюли и странные белые порошки.
Я открыл для себя счастье танцевать ночь напролет, пока не переставал понимать, в каком мире существую, пьяный от звуков и пульсаций. А когда мы выходили ранним утром, в спящем Париже было так холодно, что бледные пустынные улицы казались нам прекрасными, я давал ей немного места в моем дафлкоте, мы еще немного бродили, а потом отправлялись к ней поспать несколько часов. У нас даже не оставалось ни сил, ни желания заниматься любовью, мы просто рушились на постель. Ей хватало мужества поставить будильник, чтобы пойти на работу, и несколько раз я просыпался у нее один. И вставал как раз вовремя, чтобы успеть в один-два «Макдоналдса».
