— Интересно? — тот, что посередине, темная силуэтная фигура без единой детали, швырнул книгу через плечо, и она беззвучно сгинула в дожде. — Сейчас будет еще интереснее. Давай, пацаны.
Хихикая и матерясь, они потянули каждый на себя ее ноги, кто-то сунул руку под мини-юбку, треснули колготки, побежала стрела, и Марьяна подумала, что нужно бы все-таки закричать, пускай оно не имеет смысла, но хотя бы так, чтобы не совсем уж… Получилось тихо и жалко, и тут же ей затолкали что-то колючее и мерзкое в рот, и расстегнули куртку, и с блузки посыпались пуговицы, и в какой-то момент удалось высвободить руку и толкнуть наугад неизвестно куда, и тут же ее выкрутили за спину с резкой пронзительной болью.
Превышение порога виктимности, думала Марьяна при этом совершенно отстраненно, текстом учебного диска по основам криминальной медицины, вот именно, многократное превышение порога плюс провоцирующее поведение и одежда, по статистике восемьдесят процентов происшествий по вине потерпевших: принудительное прохождение дополнительного курса личной безопасности плюс социальный штраф в размере…
— А она отсосет! Отсосешь, сука?
Ее столкнули со скамьи, в голое колено что-то больно вонзилось, наверное, спица, а тот, третий, уже со спущенными штанами, намотал на руку волосы Марьяны, рванул ее голову вверх и выдернул кляп изо рта; перед самым лицом болтался его темный член, даже и не эрегированный как следует, отметила она все так же отстраненно, цитатно, из учебника. Вцепиться зубами: виктимная агрессия, провоцирующая переход сексуального насилия в тяжелое, со всеми вытекающими последствиями для агрессивной стороны… А по правилам личбеза следовало, она и это помнила, перевести ситуацию на игровой уровень, с переключением ролей и сценарием максимально возможной минимизации… то есть, наверное, там сформулировано как-то по-другому…
— Ну?!
Он ударил ее в лицо, голова отлетела и стукнулась о край скамейки, те двое захохотали, еще и они тоже, переключение ролей — это значит самой и всем троим… Потом снова схватил за волосы и, нависнув, принялся хлестать по щекам этим самым членом, твердеющим, нереальным. Остальные, лапая за грудь и копошась пальцами между ногами, комментировали взахлеб, оглушительно-громко, не нужно и кричать, любой поймет и так, если будет проходить мимо. И пройдет себе, ведь любому понятно, что одной в дождливом парке — это махровое виктимное поведение, наказуемое в обществе само по себе…
