А, ну понятно теперь все. И богатый запас обсценной лексики, и деятельная страсть к наживе и формат панибратского разговора с посыланием собеседника во всех богов, в душу и в пень.
Космопорт вынырнул из-за холмов стремительно и неотвратимо. Мы шли на низкой, резервной высоте, и я все поджимала пальцы ног, мне казалось, машина цепляет брюхом поверхность. Глупости, конечно, но все же.
Лихой разворот на служебную стоянку… И мы вошли в зал ожидания аккурат к тому моменту, как из гейта потекли прибывшие на недавно севшем челноке пассажиры.
Надо было благодарить, но у меня язык присох. Как его благодарить, после… после… Так, Эля, мужик решил твою проблему, вот за это и благодари. Ну, и вообще…
— Спасибо, — тихо сказала я лантаргу. — И это… вот… извините. Не надо было мне так орать, все-таки. Больше не повторится.
— Не за что, — улыбнулся он, снова касаясь моей руки, я тут же отодвинулась, рефлекторно, потом подумала, что ему это, наверное, обидно, а потом разозлилась на себя — какого черта мне не все равно, обидно ему или не обидно!
— Но вы не слишком уж сдерживайте себя, Элинав, — все с той же усмешкой продолжил он, а когда я подняла на него глаза, добил:- Вы хорошеете, когда злитесь. Вам идет.
Да чтоб его! Он мне еще издали, с десяти шагов, ручкой помахал. И ввинтился в толпу, я быстро потеряла его из виду. Зараза! Оставил за собой последнее слово. Разве можно такое пережить?!
Кудрявцева превзошла саму себя. Выглядела — шикарно. Что-то воздушное и белое вокруг головы и шеи, белый костюм, алый лак на ногтях, алые туфли и алая же сумочка маленькая, для всякой полезной мелочевки. Белые, с алыми корнями, волосы, взбитые и уложенные с тем небрежным шиком, который получается только после того, как полдня убьешь на укладку.
Я смотрела на подругу и очень остро чувствовала свой старый затрепанный комбинезон, неухоженные волосы, мятое после бессонной ночи лицо, и печальные пальцы в заусеницах. Пугало — рядом с королевой.
— Эля, — встревожено сказала Таська после всех, положенных случаю, приветствий, — с тобой все в порядке? Выглядишь ты…
— Как чучело выгляжу, — кивнула я. — Знаю.
— А раз знаешь, то почему позволяешь себе показываться в таком непотребном виде на людях?! — возмутилась Кудрявцева. — Учишь ее, учишь!
— Была причина, — неохотно ответила я. — Поехали, потом расскажу.
— Ты заболела? — ахнула Таська.
Для нее выйти в свет, как она выражалась, непричесанной равносильно тяжелой болезни.
