Я прижался к Сирене, стоящей рядом, и прошептал ей на ухо:
— Что он делает?
— Сейчас будет рисовать схему Лабиринта до нужного места.
В руке Корвина появилось небольшое белое перышко, и он резанул им запястье.
На пол полилась тонкая струйка крови.
— Может, ему фломастеры подарить?
— Заткнись! — зашипела куратор, не отводя взгляда от пола, словно завороженная,.
Там, где на него упали алые капли, загорелись ярко-оранжевые огоньки-точки. Они вдруг начали двигаться, строго по прямой, иногда поворачивая под углом 90 градусов, а то и вовсе разворачиваясь на все 180, и за ними оставался четкий огненный след.
Через пару минут я понял, что это действительно похоже на схему лабиринта, вроде тех, что печатают в детских журналах, чтобы читатели искали через них выход.
— И как? — отважился первым нарушить тишину Шеф.
— Две ходки смогу сделать до города. Не больше — мне же еще как минимум один раз назад возвращаться. Мы ведь сильно спешим?
— Очень, — кивнул Шеф, — настолько, что прямо вот…
Он разжал кулак, и на стол упал небольшой кожаный мешочек. От удара он раскрылся, и по черному стеклу покатились разноцветные камушки, переливаясь сотнями граней и пуская в пляс по комнате сотни солнечных зайчиков.
— Ого, — едва слышно выдохнул Корвин.
— Это что? — поинтересовался я у нашей сладкоголосой всезнайки.
— Рубины, изумруды, сапфиры, алмазы — дань Лабиринту. Каждый раз он отбирает самое ценное, что при тебе есть. Поэтому через него нельзя проносить уникальное оборудование, предметы искусства и так далее — заберет в качестве жертвоприношения, а в обмен сделает твой путь заметно легче и короче.
— А если самое ценное — это дырявый башмак?
— Значит, у тебя будет очень долгое и непростое путешествие. Можешь там и полвека бродить.
— Этого хватит? — вопросительно вскинул бровь Шеф.
— Я… я попробую, — голос Корвина дрожал, и он не сводил взгляда с сокровища, вот так просто валяющегося на столе, — Кто первый?
— Мистик? — Сирена повернулась к нашей предсказательнице.
Та молча кивнула и достала колоду. Перетасовала и вытащила карту.
— Король кубков. Первым должен пойти Уборщик, — и она указала на меня.
Я мысленно начал вспоминать все знакомые и незнакомые молитвы, и даже попытался придумать новую, а Корвин тем временем рассказывал:
— Значит так. Сидеть смирно, глаза мне не закрывать, не душить, за уши и за яйца не хвататься, и на голоса внимания не обращать! Вот, держи, этот камень — твое подношение.
Я машинально стиснул в кулаке что-то маленькое и твердое, и переспросил:
