Глебов пожал плечами.
— Да мне-то откуда знать.
— Маньяк?
— Мы в морге, а не в дурке. Ладно, пошли.
Первым шагая по коридору к далекому пятну света, Глебов без надежды на ответ, чтобы просто было не так жутко, спросил:
— Гош, как думаешь, зачем он нас позвал?
Никто не ответил.
Глебов обернулся: позади никого. Сглотнув, он шепотом позвал:
— Гоша, ты где?
Собрав все свое мужество, Глебов сделал несколько шагов назад по коридору, как вдруг из зияющим черным бокового прохода на него, подняв перед собой руки, с криком «а-а-а-а!» выпрыгнул Покровский.
Подскочив от страха, Глебов выкинул руку и стукнул шутника в живот.
Ойкнув, Покровский чуть согнулся и с довольной рожей насмешливо констатировал:
— А, испугался!
— Придурок, — с бешено колотящимся сердцем выдавил из себя Глебов. — Как ребенок, честное слово…
* * *
В небольшой, пахнущей формалином комнатке, куда привел их коридор, стоял стол с электрочайником, пара шкафчиков и кровать-каталка на колесиках. В мешковатой, слишком большой для него форме охранника за столом сидел Шутов. Слушая в наушниках музыку, отхлебывая из кружки чай, он от руки увлеченно писал что-то на одном из десятка разбросанных перед ним листков. Рядом с его локтем валялась вскрытая упаковка печенья.
Заметно нервничая, Глебов легонько пнул ножку стола, заставив Шутова оторваться от написания очередной нетленки и вырвать из ушей наушники.
Сглотнув, Глебов спросил:
— Слушай, Антон, я не понимаю, как ты можешь работать в таком месте?
— А в чем проблема? — искренне удивился Шутов. — Здесь же настоящий рай.
— Чувак, наверное, ты не замечал, но это — морг. А ты невротик.
Шутов дернул плечом.
— Мне здесь не с чего нервничать. Меня здесь редко достают.
— А как же трупы?
— А что трупы? Трупы как раз достают меня меньше всего. Ты не представляешь, какие они спокойный.
— Но здесь реально страшно! — вскрикнул Глебов. — Правда, Гоша?
Жуя, Покровский протянул Глебову давно схваченную им со стола упаковку печенья. Чавкая, легкомысленно спросил:
— Будешь печеньку?
Скрипя колесами, в комнату въехала толкаемая панком тележка, на которой лежало с десяток округлых чехлом разного диаметра и какие-то стойки и треноги. Дотолкав тележку до угла, юноша схватил один из чехлов, расстегнул его и извлек на свет барабанную бас-бочку.
— Короче, зачем позвал? — спросил у Шутова Глебов.
Собрав раскиданные по столу листки, состроив важное выражение лица, Шутов сказал:
— Я немного подумал и кое-что понял. Парни, мы упускаем одну очень важную вещь.
