, если считать его отдельным служебным словом, а не агглютинативным падежным суффиксом, и формой исходного падежа в корейском и монгольском языках подчеркивала бы агглютинативный характер последних и аналитический - первого. Но это и значило бы создавать неправильное представление о строе японского языка. При такой трактовке, разумеется, отпадает возможность отличить подлинно аналитические формы от агглютинативно образованных синтетических, оценивать соотношение элементов анализа и синтеза на разных этапах развития языка. Поэтому японские грамматисты проходят мимо такого явления, как, например, частичное замещение синтетических, агглютинативных форм глагола, типичных для старого, письменно-литературного языка, формами аналитическими, утвердившимися в современном языке. Например, вместо torubeshi - toru de arō в значении "вероятно, возьмет" и toranakereba naranai - в значении "нужно взять"; вместо toraru наряду с torareru имеются аналитические формы totte morau в значении "взято для кого-либо" и totte aru в значения "взято" (о чем-либо; последнего употребления toraru в старом языке не имел). Они не дают должной оценки образованию из аналитически! форм современного языка новых синтетических форм, правда, еще не признанных как литературная форма, но широко внедрявшихся в устную речь, например: totte iru -> totteru, totte oku -> tottoku. Японские грамматисты не отмечают и значения того, что в современном языке некоторые агглютинативные глагольные суффиксы подвергаются фузии с основой, что превращает их в окончания; таковы окончание будущего временя u (torau -> torō), окончание прошедшего времени ta (torita -> totta, yomita -> yonda), окончание деепричастия совершенного вида te (torite -> totte, yomite -> yonde). Все эти явления остаются неоцененными в своем грамматическом качестве, поскольку beshi, ru в старом языке, reru, u, ta, te в современном языке считаются отдельными словами; поэтому, например, totte рассматривается не как деепричастие, не как одно, а как два слова. При такой трактовке японские грамматисты не уделяют никакого внимании вопросу о природе каждого из этих элементов в отдельности: они, например, не проводят разницы между глагольными суффиксами времени, наклонения, залога и вида, с одной стороны, и глаголами-связками и так называемыми служебными глаголами сравнения, например gotoshi - с другой, или между падежными суффиксами (kakujoshi) и другими так называемыми служебными словами, иначе говоря, частицами, - подчеркивающими, ограничительными и т.п. Все конкретные следствия такой концепции перечислить здесь, конечно, невозможно.
