На предыдущих страницах мы пытались отделить сферу экспериментальной деятельности от смежных областей — собственно предметно-практической деятельности и теоретического мышления как такового. Но тем самым мы описали не только некие абстрактные проблемные ситуации, но и аспекты самой историко-научной действительности, которые могут привлечь наше внимание. В соответствии с этим анализ каждой исторической эпохи (разумеется, если для нее вообще характерно научно-теоретическое отношение) прежде всего может идти по трем путям. Исследуем, во-первых, в каких особых формах в практике уже существует то особое («обратное») отношение между орудием и предметом, которое характерно для экспериментальной практики; во-вторых, в каких особых категориях в рамках философско-теоретического мышления эпохи ставится и решается вопрос о его предметной истинности, т. е., что в нем исполняет интеллектуальную роль экспериментальной установки; в-третьих, каким образом существует и осознается конкретная и радикальная проблема эксперимента — проблема взаимоперехода идеальных и предметных определений. В результате можно наметить определяющие черты того, что мы будем называть экспериментальной ситуацией эпохи.
1. В теоретико-познавательной практике целью является предмет, который должен быть познан, т. е. преобразован, превращен, извлечен из своей естественно-наличной формы, в которой он как раз неизвестен. Но преобразован так, чтобы не стать «средством» для другого, а впервые оказаться «самим собой». В познающей деятельности естественный предмет должен приобрести некую искусственную форму (форму возможного знания), но при этом такую, которая лишена непосредственно практической целесообразности и представляет собой поэтому форму как бы природно-подобного существования.
Таким образом, для познания важны те ситуации, события и процессы, в которых «естественное» происходит с функциональной определенностью «искусственного» или же, наоборот, «искусственное» осуществляется так, что не переходит в некое «действие с целью...», а развертывается, «подражая природе», т. е. самоцельно. Важны, следовательно, точки взаимоперехода «естественного» и «искусственного».
Вот почему, как мы увидим в разделе, посвященном античной науке, столь важен для нашей темы анализ эстетической формы. Здесь форма как раз выражает предмет в нем самом. Вот почему в возникновении экспериментальных наук Нового времени важную роль сыграло и распространение в эпоху Возрождения механических и математических «игр», «курьезов», «фокусов», «загадок». В самом деле, с' точки зрения ремесленника «труд» экспериментатора представляется не более чем игрой. Например, при исследовании законов равновесия или движения рычагами действуют не для того, чтобы перемещать тяжести, весами пользуются не для того, чтобы определять вес, снаряды выпускают не для того, чтобы поразить цель, и т. д. Но это равновесие и взаимопревращение естественного и искусственного и создает возможность эксперимента. Оно определяется тем, как задается форма предмета «самого по себе», т. е. как изолируется предмет возможного теоретического познания. В эпоху античности мы называем этот способ «естественной изоляцией», в эпоху средневековья — единообразия ради — «сверхъестественной изоляцией», в эпоху Нового времени — «искусственной изоляцией».
