Короче, испугался до полусмерти, до темноты в глазах, до замирания сердца. И вошел в чертов бар, победительно улыбаясь – все как всегда. Очень на самом деле любил в себе это дурное упрямство, отлично заменявшее ему настоящую природную храбрость, которой не обладал, хотя, не будь его, до сих пор бы небось дома припеваючи жил. Но «жить припеваючи» только в минуты слабости звучит привлекательно, а на самом деле очень так себе цель.
«Собственно, – вдруг вспомнил Эдо, – я же когда-то на Другую Сторону стал чуть ли не ежедневно ходить именно потому, что в самый первый раз чуть не умер на месте от ужаса. Даже не от самой Другой Стороны, а еще в момент перехода. Когда почувствовал, что изменяюсь, как мне с непривычки тогда показалось, необратимо и навсегда. Ну и стал потом бегать туда-обратно, без какой-то особой цели, просто так, себе самому назло; а все остальное – интерес к культуре Другой Стороны, со временем ставший профессией, вдохновляющие открытия, бесконечный материал для исследования, освоить который сотни жизней не хватит – появилось уже потом».
Этого ему никто не рассказывал – да и откуда бы другим людям знать, что когда-то творилось в его голове? И в дневниковых записях ничего подобного не было, переживания он никогда не записывал, только идеи и факты. То есть, получается, вспомнил – сам вспомнил, без подсказок и помощи, причем не дома, где вспоминать помогают обстановка и обстоятельства, да буквально сам воздух, а здесь, на Другой Стороне.
«Надо же, – весело думал Эдо, озираясь в поисках свободного места, – испугался, что если войду, заново все забуду, а вышло ровно наоборот».
Сел у стойки, заказал какой-то неизвестный прежде коктейль из джина, мяты и лайма; на самом деле только из-за названия заказал – «Green devil», а по-литовски гораздо смешнее – «Žalias velnias», то есть не романтический «дьявол», а простецкий «зеленый черт». Мысленно чокнулся с Тони Куртейном – прости, друг, вместе выпить сегодня не получилось, но одновременно все-таки можно. Не знаю, как ты, но я, сам видишь, выполняю свои обязательства. Рrosit!
Отпил глоток, наконец-то расслабился, устроился поудобнее, огляделся – ну, в общем, обычный бар. Ничего инфернального. И прельстительного, погибельно райского тоже вроде бы ничего. И люди как люди, на спящих не особо похожи. Да и с чего бы кому-то спать в такую рань. Или уже не рань?
Достал телефон, посмотрел. Начало одиннадцатого. Ну ничего себе! Это я у Кары, получается, просидел почти три часа? С другой стороны, хорошо хоть сегодня – еще сегодня, а не послезавтра, или, упаси боже, не какое-нибудь одиннадцатое декабря. Время и само-то по себе странная штука. А когда мы занимаемся всякими удивительными вещами – к примеру, сидим на подоконнике, глядя, как за окном одна реальность сменяется другой – оно вообще хрен знает что вытворять начинает. Имеет полное право. В самом деле, чем оно хуже нас.
