Поднимаюсь на ноги, отряхиваю куртку, всматриваюсь в темноту замершего во времени парка – огромные деревья тянут ко мне узловатые ветви, хотят утащить в ночной кошмар, но Егор встает рядом:
– Куда дальше? – От его голоса страхи уносятся прочь.
Пытаюсь сориентироваться во мраке и пожимаю плечами.
– Кажется, туда…
Поскальзываясь и удерживая друг друга от падения, мы продираемся сквозь сухие заросли.
Наконец в отсветах дорожных фонарей в самом дальнем углу парка я вижу ее – огромную Луну, неаккуратно нарисованную желтой краской на старой кирпичной кладке, пару качелей, раскачивающихся на ветру, и покосившуюся горку.
Перед глазами мелькают обрывки смутных воспоминаний о молодом улыбчивом папе, ослепительно красивой маме, о моменте, когда жизнь еще не свернула в неверном направлении, но уже была предопределена…
Егор останавливается и отпускает мою ладонь, я срываюсь с места и в восторге взбираюсь на деревянный помост. Смахиваю снег с дощечки и занимаю качели – они уже не кажутся огромными и высокими, и дух не захватывает, но я плачу от радости.
Я слышу шаги за спиной: Егор поднимается по скрипучим деревянным ступеням, кладет руки мне на плечи и подталкивает вперед – ржавые цепи скрипят, качели поддаются. Он отпрыгивает в сторону и, уцепившись за цепь, раскачивает их так, что я подлетаю к мутному синему киселю небес – сердце уходит в пятки, а душа рвется к звездам. Я визжу и кричу от восторга, из глаз льются слезы.
– Я запредельно… нереально… невозможно… счастлива! – мой крик звенит и множится разбуженным, испуганным парковым эхом. – Я же говорила: в этом месте возможно все!
Егор топает тяжелыми ботинками по доскам помоста и занимает соседние качели – я вижу лишь его черный силуэт на фоне бледного рисунка.
Замедляюсь, торможу каблуками, пытаюсь отдышаться.
– Егор, я еще должна тебе деньги за билет.
– Брось… Считай, что я тебя пригласил.
Слева в груди что-то сладко сжимается – прежде меня никуда не приглашал парень.
– Слушай, почему тебе продают пиво? – не унимаюсь я.
– Секрет…
– Что ж, ладно… – вздыхаю и смелею еще сильнее: – Егор, я давно хотела сказать тебе спасибо. За все. Не поверишь, но ты сделал для меня гораздо больше, чем некоторые близкие люди. И я рада, что это был именно ты.
Наверное, я окончательно превращаюсь в отступника и предателя, но карающая молния не сходит с хмурых грозных небес – они безмолвствуют.
– Ладно… – Егор снимает руки с цепочек, дышит на пальцы, тянется к карману, достает светлую пачку и сверкает огоньком зажигалки. – Раз уж на этом месте возможно все – слушай. Моя мама тоже многое рассказывала о тебе и твоей бабушке. Я не буду цитировать: ничего приятного для твоих ушей там не будет. Так что я ни на миг не забывал о вашем существовании. И ненавидел вас всей душой. А еще я помнил тебя. Я не представлял, как можно было из той девчонки превратиться в суку, о которой шла речь в маминых рассказах. В школе я опасался тебя, как опасаются ос и прочей с виду безобидной дряни. Но все эти годы глубоко в душе я надеялся, что ты осталась прежней доброй девочкой из детских воспоминаний. Мне хотелось найти тебя, утащить из окружающего нас безумия и посмотреть в твои глаза, чтобы убедиться в этом. Именно вера держала меня на плаву – вера в то, что не все прогнило. И я оказался прав. Хорошо, что я оказался прав.
