— Папа?
— А ты кого ожидал здесь увидеть? — хмыкнул мужчина, отбирая у Бурдюкова шампунь.
— Но как ты здесь?
Отец хохотнул.
— У тебя память отбило? Мы с тобой уже вторую неделю живем.
— Ах, да, — вспомнил Бурдюков, — ремонт.
— Именно!
Отец задернул занавеску.
— А вода? — спросил Бурдюков.
— Замечательная! Самое то. Хочешь убедиться?
— Нет-нет, я верю.
Бурдюков подобрал губку-крокодильчика и «Clearico», сложил их в шкафчик у унитаза и вышел, затворив за собой дверь. Ему нужен был покой, он чувствовал, что жуткая картина, пусть и пропала, но возникла неспроста.
Это знак, да, знак.
— Милый!
Магда, сбивая с размышлений, бросилась ему на шею. Она была радостно-возбужденная, от вчерашних страхов не осталось и следа. На ней было цветастое платье, белые гольфы и красные туфельки.
— Ты здесь!
— Я здесь, — подтвердил Бурдюков, чувствуя, как ее руки сжимают его так, что трудно дышать.
Магда поцеловала его в губы.
— Ты куда уходил?
В светящихся глазах незамутненное ожидание честного ответа.
— Никуда, — прохрипел Бурдюков. — Ванну чистил.
— Я проснулась, а тебя нет.
На круглое лицо Магды набежала тень. Она отступила.
— Ты хотел меня бросить?
— Я ванну чистил, — повторил Бурдюков, потирая сдавленное горло.
— Ты всегда так говоришь!
Магда обиженно отвернулась.
Бурдюков хотел ответить ей, что кто-то не смывает за собой пену, и она сохнет, образует налет, а он имеет обыкновение принимать душ в чистой ванне, но передумал. К чему? Это же Магда, как к ней не относись. Милая, страстная, воздушная Магда, лучше которой на свете никого нет.
— Но я же здесь, — сказал он, тронув жену за плечо.
— Я знаю!
Магда всхлипнула и повернулась к нему, чтобы спрятать лицо в его груди.
— Глупый, глупый! — Она механически затеребила ворот, рукав Бурдюковской пижамы. — А мне холодно, тебя нет, и мне холодно.
— Мне на работу…
— Конечно! — Магда хлопнула в ладоши и рассмеялась. — Но ты должен позавтракать! Я же приготовила завтрак! Садись!
Она выскользнула к холодильнику.
— Хорошо, — кивнул Бурдюков, удивляясь перепадам женского настроения, запахнул пижаму, включил свет и обнаружил, что за столом в комнате уже сидят семь человек.
Отец, покинувший ванную, оказался восьмым.
Бурдюков озадаченно кашлянул, смутно припоминая, что такое количество незнакомых людей в его квартире не является чем-то исключительным. Он узнал круглоглазого вчерашнего соседа. Остальные явно были ему знакомы, потому что смотрели прямо, без смущения и без опаски.
— Кажется, сын мой в ванной ударился головой, — сказал распаренный, красный отец, усаживаясь за стул и проводя расческой по волосам. — Меня он не узнал, так что и вас, я думаю, тоже.
