– Разговариваем, – иронично отозвался голос.
– Ладно. Тогда начнём с ответов на вопросы.
– Задавай, – благодушно согласился он.
– У нас был план, помнишь?
– Конечно.
– И что теперь? Всё рухнуло?
– Если ты не заметила, Геара, мы только что спасли мир. Неужели этого мало?
– А как же я? То есть Ольга? Она мне нужна. Она не должна была умереть.
– Нет, но так случилось.
– Неправда. В этом нет логики и смысла.
– Ну, конечно, есть.
Геара уже хотела возмутиться, но меня остановил печальный крик чаек над головой. Внизу по-прежнему шипели волны. И я вдруг подумала, что никогда не видела истинный облик Шайна. Если он говорил с ней, то только таким образом, как сейчас.
Лана, Кён, Санни и, что обиднее всего, Беарн вообще убеждали ее, что Шайн просто так не разговаривает ни с кем напрямую, лично. Он должен прислать Вестника или кого-то из приближенных и доверенных лиц. Он-де затворник и обычно слишком занят, чтобы общаться с каждым, кому вздумается. Поэтому они долго ей не верили, а потом и она смирилась и перестала им рассказывать об этих беседах. Шайн сказал, так будет проще для всех.
Теперь-то она знает, почему так происходит. Они с Шайном связаны в опыте многожизния крепкой связью. Геара чувствует сейчас это острее, чем когда бы то ни было. Он молчит. Предпочитает не обсуждать этот вопрос. А ей больше не нужны подтверждения. Она знает!
– Не переживай. Трибунал всё решит, как надо.
– Я так долго готовилась. С таким трудом справлялась с Ольгой. А теперь всё начинать сначала?
– Такова жизнь, – снова этот ироничный тон.
– Я знаю, ты можешь вмешаться. Помоги.
– Нет. Я не могу вмешаться, – тихо ответил Шайн, – и больше не проси меня об этом.
– Пожалуйста. Мне нужна твоя помощь.
– Почему бы не довериться Трибуналу? Вдруг Восемь решат её вернуть?
– А вдруг – нет?
– Значит, так и будет. Смирись.
Конечно, он прав. Это дело Трибунала. Но Геара потратила так много усилий, так жаль потерять всё это.
Поднялся ветер. Он трепал скудные шевелюры деревьев за спиной и ее волосы. Опалённые горячим солнцем скалы вспенивали языки океана, решительно отбрасывая их назад в свою стихию. Было чувство, что нечто зреет, готовится к выходу, нарастает, как неотвратимый рок.
– Ты помнишь? – очень тихо спросил Шайн.
– Что именно?
– Это? Жаркий летний полдень… прямо перед самой гибелью Атлантиды? Ты всегда реконструируешь именно этот день.
– Помню, – нехотя буркнула Геара.
– Когда-нибудь задумывалась, почему?
Она качнула головой, хотя прекрасно поняла, о чём речь. Этот памятный день, как страшный и уродливый шрам, никогда не даст забыть о тех событиях, что перевернули весь мир и судьбы с ног на голову.
